Моргенштерн (сборник)

ШАРЛЕМАНЬ: Наоборот. Его обвиняют в том, что он честно служил дракону. Если ему удастся доказать, что он что-нибудь украл, его отпустят. Как борца с тоталитаризмом. А так ему светит пожизненное заключение. Как пособнику кровавого режима.

ИВАН: Сложная всё-таки вещь демократия.

ШАРЛЕМАНЬ: Я сначала тоже не понимал, а теперь понял. Ничего сложного. Дура лекс, сед лекс. Фо ве пипл, он ве пипл, бай ве пипл. Ну и так далее. Значит, о делах. После ареста Главного казначея и введения системы currency board наша финансовая система значительно окрепла. У нас такой экономический рост цен! Все так взволнованы! Даже простые торговки подняли цены на молоко втрое. Простые женщины, а понимают: жить по-старому больше нельзя.

ИВАН (простодушно): Но ведь это же плохо, когда цены…

ШАРЛЕМАНЬ: Мы все сначала тоже так думали. Но эксперты из Международного Валютного Фонда нам всё объяснили. Если цена на национальные товары в условиях стабильной валютной системы повышается, это значит, что они конкурентоспособны и пользуются спросом. А наша валютная система стабильна. Теперь в её основе теперь лежит доллар, а не эти магические фанты, которые рисовали наши горе-маляры. Зато доллары рисуют международно признанные живописцы. Так что у нас всё в порядке.

ИВАН (простодушно): Но ведь дорого же всё!

ШАРЛЕМАНЬ: Надо привыкать. Мы теперь живём по тем законам, которые приняты во всём цивилизованном мире. Это только при драконе…

ИВАН (перебивая): Я тут слышал такую байду, что дракон жив.

ШАРЛЕМАНЬ: Надо сообщить в комиссию по дедраконизации. Они разберутся, кто тут распускает такие слухи.

ИВАН: Не, серьёзно. Что вроде бы его видели над городом, в этом, как его… боевом состоянии. С когтями, клыками, крыльями, ну и так далее. И что он нёс в лапах кота. И что…

ШАРЛЕМАНЬ: Какая грязная клевета. Наш несчастный котик героически погиб во время боя… Хотелось бы поставить ему памятник. Где-нибудь в скверике, рядом с монументом господину Ланцелоту. Может быть, вы выделите на это мероприятие небольшую сумму?

ИВАН (пытаясь изобразить заинтересованность): А как там идёт строительство монумента?

ШАРЛЕМАНЬ: Ах, но ведь прошла всего неделя с того счастливого дня, как вы уничтожили чудовище! В общем, процесс идёт. Мы уже получили необходимую сумму на возведение мемориального комплекса от международных кредитных организаций, прежде всего — от Всемирного Банка. Половина суммы, — та, что предназначается международным консультантам, — уже освоена. Так что можно считать, что дело уже сделано, остались чисто технические вопросы.

ИВАН: Что конкретно сделано?

ШАРЛЕМАНЬ: Например, на месте будущего монумента Ланцелоту воздвигнут временный памятный знак. Он удостоверяет то, что монумент действительно находится в процессе строительства. Кроме того, выписаны все необходимые бумаги, что подписью и приложением печати удостоверяется. Вы предъявите их любой международной комиссии в случае проверки, и все кончится отлично… Кстати, кто подписывал договор с «Майкрософтом»?

ИВАН: Я ничего не подписывал!

ШАРЛЕМАНЬ: Значит, Ланцелот. Чёрт побери, мы теперь обязаны отвечать по его обязательствам.

ИВАН: А почему обязаны?

ШАРЛЕМАНЬ: Вам не стоит в это вникать, господин президент.

Входит Эльза.

ЭЛЬЗА: Ваня, мне нужно поговорить с папашей. Шёл бы ты отсюда.

ИВАН(робко): Да-да, конечно. Я сейчас того… погуляю немножко.

Поспешно уходит, стараясь не смотреть на невесту.

ЭЛЬЗА: Парень, конечно, мудаковатый. Попал в эту историю, как кур в ощип. Может, не надо его заражать, а?

ШАРЛЕМАНЬ: Ты опять? Мы уже с тобой обо всём так хорошо, так подробно переговорили. Этот ублюдок стрелял в господина дракона. И, скорее всего, убил его.

ЭЛЬЗА: А если нет? Старик был крепким. Я слышала, что он просто дал дёру.

ШАРЛЕМАНЬ: Всё равно. Помоги мне убить хотя бы этого. Тебе это не сложно. Просто потрахайся с ним в своё удовольствие, и всё.

ЭЛЬЗА: Раньше ты таким не был.

ШАРЛЕМАНЬ: Не был. За эту неделю я научился ненавидеть.

ЭЛЬЗА: Кого?

ШАРЛЕМАНЬ: Их всех.

ЭЛЬЗА: Мне всё равно.

ШАРЛЕМАНЬ: Надо будет потихоньку готовиться к избирательной компании. Когда этот ублюдок подохнет, я стану президентом. Я уже провентилировал этот вопрос с большими парнями наверху.

ЭЛЬЗА: А если вернётся дракон?

ШАРЛЕМАНЬ: Он не вернётся.

ЭЛЬЗА: Почему?

ШАРЛЕМАНЬ: А зачем? Я хорошо знал господина дракона — всё-таки я был его архивариусом. Он не фанатик и не гуманист. Он просто свил себе уютное гнездо. Так получилось, что рядом с ним жили мы. И он облагодетельствовал нас — глупых, подлых, несчастных. И хорошо с нами обращался. Теперь он совьёт гнездо в другом месте, куда ещё не добрались эти, с танками и микрофонами. Вообще говоря, люди не имеют права править людьми. В этом есть что-то противоестественное. Людьми должны править драконы… Ладно, замяли. У тебя сегодня свадьба, а ты в таком виде!

ЭЛЬЗА: Я выпью таблетки. На час-другой этого хватит.

ШАРЛЕМАНЬ: Да, ещё… Когда будешь трахаться, не забудь о главном. Изображай дикую страсть, доченька. Кусайся и царапайся, как кошка. Иначе он может остаться здоровеньким, а это будет очень обидно.

ЭЛЬЗА: Как скажешь, папа.

ШАРЛЕМАНЬ: Ну всё. Иди.

Эльза, пошатываясь, бредёт к краю сцены, и падает, не дойдя двух шагов. В этот момент вступает оркестр: исполняется «Свабедный Марш» Мендельсона.

Под звуки свадебного марша Эльза приподнимается, встаёт на четвереньки, и ползёт за кулисы. Белое платье волочится по сцене.

Опускается занавес. На нём — огромный логотип фирмы «Майкрософт». Оркестр продолжает играть — всё громче и громче.