Репортаж не для печати

жизнь. Но ее сидячий образ расходился с мечтами молодого человека, проявившего особые способности к языкам и страсть к путешествиям.

Вначале Джеймс Брюс решил заняться коммерческой деятельностью, которая шла с переменным успехом. Относительные неудачи в бизнесе компенсировались удивительной любовью, которую он обрел в липе прелестной и умной девушки – Адриэн Аллан. Женившись на ней в возрасте двадцати трех лет, Джеймс стал партнером отца по винодельческому бизнесу.

Внезапно Адриэн умирает – врачи даже затруднялись поставить диагноз, от которого угасла возлюбленная Брюса. Он затем еще раз свяжет себя узами брака, у него появятся дети. Но от того удара – смерти Адриэн Брюс так и не оправится до конца жизни.

Чтобы избежать тягостных дум, Брюс становится неутомимым путешественником и приступает к изучению эфиопского языка – малораспространенного в те времена. Он покидает туманную Англию.

Его видели дерущимся на яростной дуэли в Бельгии… Он был замечен в Италии, исследующим римские античные руины.

Брюса знали в лицо владельцы букинистических магазинов, у которых он скупал манускрипты на арабском и испанском языках…

Иногда ему казалось, что он постепенно освобождается от тяжелого бремени воспоминаний и забывает Адриэн. Прослышав о его удивительных лингвистических способностях, правительство посылает Брюса во главе британской дипломатической миссии в Алжир.

Помимо исследований в Египте, он интересуется библейскими местами в Иерусалиме и становится заядлым астрономом, всегда имея под рукой соответствующие вычислительные приборы.

Ему еще не исполнилось и тридцати лет, а как много он успел сделать! И сколько еще было впереди…

Брюс загорается идеей о путешествии с целью открытия истоков Нила. Прибыв в Абиссинию, он в ребяческом восторге описывает развалины Аксума – ее бывшей древней столицы '.

«На большой площади, когда-то бывшей, как мне кажется, центром города, сохранилось сорок обелисков; ни на одном из них нет иероглифов. Из трех самых красивых два лежали опрокинутые; третий, несколько меньше, но превосходящий по величине остальные, еще стоит. Все они представляют собой гранитные монолиты, а наверху стоящего обелиска видна великолепно изваянная жертвенная чаша в греческом стиле… Попадаются также пьедесталы, на которых когда-то стояли сфинксы. Два ряда великолепных, тянущихся на несколько сот футов гранитных ступеней, превосходной работы и совершенно не тронутых временем, представляют собой все, что осталось от величественного храма. В углу площади, где возвышался этот храм, теперь видна маленькая церковь. Тесная, невзрачная, содержащаяся в плохом состоянии, она полна голубиного помета». Я пролистал книгу Брюса и сделал в ней несколько закладок.

– Гм-м. Любопытненько, – протянул я и, закончив свою работу, вернулся к первой из заложенных страниц.

– Что там у тебя? – попытался заглянуть через мое плечо Питер, уже выбравшийся из потока автомобилей, скопившихся на улицах в утренний «час пик».

– Он был симпатичным малым. Ему нравились почему-то именно библейские места, а не другие археологические загадки. Он прекрасно знал эфиопский язык, и что интересно – «мертвые» языки.

Питер следил за дорогой, но я отметил, что он внимательно слушает меня.

– Древнееврейский, арамейский и сирийский.

– Ну и что? – спросил Питер.

– Просто это те языки, которые есть смысл изучать только в одном случае. Если ты собираешься штудировать древние библейские тексты.

– Стив Маклин, разумеется, предпочел бы отправиться на дискотеку, чтобы познакомиться с новой девчонкой, – пошутил Питер. – Или считать мух, просиживая штаны в баре со стаканом виски. А Брюс был серьезным человеком, отправившимся на открытие истоков Голубого Нила.

– В том-то и дело. Истоки Голубого Нила были открыты и уже хорошо исследованы задолго до поездки Джеймса Брюса. Другими людьми – португальскими священниками. И, судя по комментариям к этой книге, – я тряхнул мемуарами Брюса, – он тщательно изучил

все работы, связанные с путешествиями по Эфиопии.

– Интересно.

– Более того, Брюс просто лжет. Посмотри, что он пишет вот в этом месте: «Никто из португальцев не видел ранее и не пытался исследовать истоков Нила».

– А зачем он специально врет? – спросил Питер. Я не сомневался в ответе.

– Только, чтобы скрыть свои истинные намерения.

– Намекаешь, что его мало интересовали истоки Нила?

– Его интересовало что-то другое.

– Если ты найдешь доказательства этого, – сказал Питер, увеличивая скорость и обгоняя «вольво» последней модели, за рулем которого сидела миниатюрная старушка, – то твой намек о Ковчеге Завета будет выглядеть интригующим.

В ответ я только недовольно буркнул:

– Я о Ковчеге еще ничего не говорил.

– Читай, читай, Шампольон [1], – шутливо подзадорил Питер. Настроение у него явно улучшилось.

Я последовал его совету.

'- Взгляните, – сказал Брюсу проводник, – на эту травянистую кочку среди болота. Там и находятся два истока Нила Если вы собираетесь подойти к самым истокам, снимите обувь, как вам уже приходилось делать раньше .,
Я снял ботинки, поспешно спустился с кончи к зеленому островку, отстоявшему примерно в двухстах шагах Здесь склон холма был усеян цветами с толстыми выступавшими из земли корнями. Тан как я засмотрелся на цветы, не заметив сначала эти корни иди луковицы, то дважды упал и очень больно ушибся, прежде чем очутиться у края болота. Наконец я приблизился к заросшему травой островку. В восторге я созерцал ключ, являвшийся началом великой реки Конечно, легче представить себе, чем описать испытанное мною чувство. Некоторое время я неподвижно стоял перед этими истоками, в течение трех тысячелетие остававшимися недосягаемыми для гения и мужества самых прославленных людей ' .

Я еще раз пролистал несколько десятков страниц, добравшись до очередной закладки. Здесь Брюс делился своими впечатлениями об озере Тана.

«Озеро Тана, несомненно, является самым крупным в стране водоемом. Однако, размеры его сильно преувеличивались. Оно достигает наибольшей ширины меж ду Динглебером и Ламге, то есть в направлении с востока на запад, и тянется по прямой на тридцать пять миль, но с концов значительно суживается. Местами его ширина не превышает десять миль Наибольшая длина озера с севера на юг равняется сорока девяти милям, считая от Баб-Баха до места, расположенного юго-западнее той точки, где Нил, пройдя ясно различимым потоком через озеро, поворачивает к Даре на территории страны Алаата. В сухое время года, с октября до марта, размеры озера сильно сокращаются; но когда дожди переполняют все реки, впадающие в Тану, подобно спицам соединяющимся в центре колеса, тогда озеро увеличивается и заливает часть равнины.
Если верить абиссинцам, всегда очень любящим при врать, то на озере Тана имеется сорок пять