названием «Америка», ошибка монаха вошла в историю. Еще через два года в Страсбурге напечатали географический трактат, где также фигурировала неизвестная ранее земля – «Америка».
Что говорить о среднего калибра ученых, если сам Меркатор опубликовал сборник карт, на одной из которых обе части нового континента обозначил под названием «Америка». Число публикаций, употребивших обозначение, предложенное Хилокомилусом, увеличивалось как снежный ком, катящийся с горы
И только несколько лет спустя, осознав свою трагическую ошибку в результате новых и более полных сведений, Вальдземюллер вычеркнул из нового издания своей книги все, что касалось путешествия Веспуччи якобы первым открывшего новый континент. Монах скрупулезно переписал весь текст, всюду заменив имя Веспуччи именем Колумба.
Увы, было слишком поздно! Ошибка была уже освящена!
Мода на повторные географические открытия особенно расцвела в шестнадцатом – семнадцатом веках. Известный тихоокеанский архипелаг Самоа, например, открывайся трижды! Последовательно голландцем Роггевеном и французскими мореплавателями Бугенвилем и Лаперузом.
А сколько экспедиций, казалось бы, заведомо обреченных на удачу, бесславно закончились из-за барахлившего компаса или сломанной ноги путешественника!
Сколько сражений было проиграно из-за случайно налетевшего ветерка, вызвавшего воспаление легких у главнокомандующего, который уже не мог руководить своими армиями.
И как много в мировой истории зависит от того, каким является этот случай – счастливым или роковым…
Это все равно как подбрасывать монетку на счастье.
Орел или решка.
Успех или неудача.
Надежда или отчаяние.
Возможно ты будешь единственным человеком, который знает, какой стороной она упала, но в этом знании будет то, чего нет у миллионов людей, потому что они боялись рискнуть. Боялись подбросить вверх монетку и посмотреть судьбе в лицо.
Или вы считаете иначе?
В таком случае, как еще, кроме счастливой случайностью, можно назвать то, что мы оказались в Кинэйрде – поместье Джеймса Брюса. Точнее сказать, в том, что осталось от некогда пышного владения семьи богатых шотландцев, так мечтавших об адвокатской карьере сына.
Когда нам сообщили в полицейском управлении, что именно в Кинэйрде находится и могила Брюса, то мы с Питером только молча переглянулись.
– Что скажешь, Стив? – поинтересовался он, когда копы удовлетворили свое любопытство и составили целую кипу протоколов, по своему объему походившую на годовой бухгалтерский отчет какой-нибудь солидной фирмы.
– Представляешь, что могло получиться, начни мы рассказывать им о Ковчеге Завета? – ответил я вопросом на вопрос. – Тихий, мирный городок, в котором живут люди, не подозревающие о том, как близко они находятся к тайне тысячелетий. Годы летят быстро, наступает старость. По вечерам они смотрят телевизор, получают свой заслуженный оргазм от опускания ног в тазик с горячей водой. И тихо засыпают.
Когда мы устраивались в местную гостиницу с милым названием «Счастливые путешественники», я подумал, что в этом кроется еще один знак судьбы. Когда она откровенно подмигивает тебе и улыбается: «Вперед, парни!»
Мне оставалось только надеяться, что больше «Черного сентября» в нашей жизни не будет.
– Джеймс Брюс, – размышлял вслух Питер перед тем как лечь отдыхать. – А что если он действительно украл Ковчег? Или подменил его?
Арнетт мечтательно смотрел в потолок, валяясь на кровати. Громко работал включенный телевизор. Журналистка местной телекомпании взахлеб рассказывала о жутком происшествии, случившемся возле их городка.
– Уверен, что нет, – возразил я, выходя из душа и вытираясь полотенцем. Усталость приятно разливалась по всему телу – горячая вода сделала свое коварное дело. – Он постарался бы вообще скрыть факт наличия Ковчега в церкви Святой Марии.
– То есть, взял бы Ковчег подмышку, незаметно вернулся в Шотландию, отвел бы отдельную тайную комнату в своем поместье, – увлеченно затараторил Питер, – и по вечерам, наглухо задраив окна шторами, заходил бы в нее для того, чтобы полюбоваться на священную реликвию? И побеседовать с Господом Богом?
– Нет, – терпеливо сказал я. – Брюс был победителем по натуре, а не скрягой, дрожащим по ночам над украденной из музея картиной великого художника. Если бы он похитил их Аксума Ковчег Завета, то сообщил бы об этом всему миру. В газетах, интервью, книгах.
– Триумфальное шествие Ковчега Завета по главным улицам европейских и мировых столиц?
– Скорее так, чем просто накрыть сундук тряпкой и спрятать под кроватью.
Питер, закуривая сигарету, выдвинул очередное предположение:
– Тогда он собирался вернуться, – он затянулся.
– Куда? В Абиссинию?
– К месту, где находился Ковчег. В церковь Святой Марии. Очевидно, у него не получилось похитить реликвию в первый раз.
– Обрати внимание, Брюс достаточно долго находился
– Чё? – подхватился он и, сообразив, протянул руку к пепельнице, стоявшей на тумбочке с телефоном.
– Прости, увлекся.
Я облегченно вздохнул, наблюдая, как
– Итак, Брюс нашел Ковчег в церкви, – подытожил я. – Попытался похитить его. Безуспешно. Потом написал в своих мемуарах о копии Ковчега, якобы находящейся в Аксуме – для того, чтобы обмануть потенциальных соперников в борьбе за обладание реликвией. И уехал из Африки, планируя вернуться обратно. И попытаться все-таки похитить Ковчег.
– Все равно это лучше, чем воровать у собственного отца, – передернуло моего друга.
– Намекаешь на Менелика? Знаешь, Кейс пытался убедить меня в том, что легенда о похищении Ковчега сыном царя Соломона и царицы Савской – красивая, но не подтвержденная фактами, выдумка. Он считает, что Ковчег исчез из Иерусалима другим путем.
– Но у нас нет доказательств ни в поддержку первой версии, ни в опровержение второй.
– Брюс, побывав в Абиссинии, мог точно знать о самом первом похитителе Ковчега, – я обнаружил, что уже лежу под простыней и глаза мои начинают слипаться.
Литер, напротив, был настроен на дальнейшее продолжение разговора.
– А два миссионера, побывавшие в Абиссинии еще до поездки Брюса? Те португальцы, которые исследовали истоки Нила? Что они могли узнать о Ковчеге?
– О них мало что известно, – с трудом ворочая языком, ответил я. – Педру Паиш, например, проник в Абиссинию в самом начале семнадцатого века. Провел там несколько лет. Местный монарх – негус – так полюбил его, что обратился через Паиша с посланием к папе римскому. Именно Паиш правильно описал истоки Нила и объяснил причины нильских разливов.
– Замечательно, – обронил Питер, нажимая красную кнопку на пульте дистанционного управления. Телевизор, где все еще смаковали живописные детали случившегося возле Кинэйрда столкновения, погас. – Именно этот факт столь жарко оспаривал впоследствии Брюс. А в юрой путешественник?
– Тоже монах. Они все были монахами, – сделал я над собой последнее усилие. – Его звали Жируме Лобу. Он высадился в Абиссинии… в тысяча шестьсот двадцать пятом году.
Питер с удовольствием наблюдал за моими мучениями, но хотел продлить их немного дольше.
– Через десять лет после поездки Паиша и за полтора века до миссии Брюса, – подсчитал он. – И как? Времена изменились? Лобу удалось увидеть нечто особенное?
