— Но…
Я снова умолкла, не имея ни малейшего представления о том, что сказать. Тысячи мыслей роились в голове, и ни одну из них я не сумела сформулировать. Как мог Брет меня разлюбить? Неужели наши отношения были насквозь фальшивыми? Как сообщить родителям, что свадьба отменяется? Что мне теперь делать? Брет нарушил неловкую тишину: — Знаешь, Эмма, это к лучшему. Ты все равно не хотела оставаться в Орландо. Я раскрыла рот еще шире.
— Но я осталась! — У меня в груди вдруг вспыхнул гнев. — Ради тебя я отвергла то предложение!
Всего три месяца назад мне предложили работу моей мечты — стать главой пиар-отдела в новой студии звукозаписи, открытой «Коламбиа рекордс» в Нью-Йорке. Брет недвусмысленно дал понять, что никогда не переедет из Орландо; его жизнь всегда была и будет здесь. Я отказалась от предложения (в конце концов, я ведь помолвлена, и будущий муж для меня превыше всего!) и в итоге по-прежнему занималась не самым приятным делом: координировала новые проекты в «Бойз бандс рекордс», процветающей орландской студии звукозаписи, чьим последним творением была мальчиковая группа «407». Совсем недавно их песня «Я люблю тебя, как свой Хbох 360» заняла четвертое место в хит-параде «Билборда».
— Эмма, ты сама так решила, — Брет покачал головой и улыбнулся, словно я ляпнула какую-то милую глупость, — Нельзя же винить меня во всех решениях, которые ты приняла в жизни.
— Но я осталась здесь ради тебя!
У меня закружилась голова. Нет, так не бывает, это попросту невозможно!
— Прекрати, Эмма, ты ведешь себя неразумно. Мы сами в ответе за решения, которые принимаем, — сказал Брет. — Я что, должен жениться нa тебе из чувства долга?
— Я вовсе не это имела в виду!
— Однако прозвучало это именно так, — почти самодовольно возразил Брет, — Ты несправедлива.
Несколько секунд я молча, смотрела на него.
— Неужели все кончено? — выдавила я. — Ведь мы были вместе три года.
— Так будет лучше, — вкрадчиво ответил он. — Кстати, с переездом можешь не торопиться. Поживу пока у родителей.
Я изумленно уставилась на Брета. Мысль о переезде мне и в голову не приходила! Разумеется, я должна буду съехать.
— Куда же мне идти? — тихо спросила я, проклиная себя за отчаянный и неуверенный тон.
Брет пожал плечами.
— Может, к сестре?
Я сразу поджала губы и затрясла головой. Нет уж! Мне было страшно даже подумать о том, как я приплетусь к Джинни и сообщу, что потеряла Брета. Старше меня на восемь лет, она вышла замуж за вялого тихоню по имени Роберт, а их трехлетний сынок был самым избалованным ребенком на свете. Я хорошо представляла себе самодовольное лицо Джинни. «Очередной провал Эммы Салливан», — скажет она.
— Ну не знаю… — раздраженно протянул Брет, вновь пригладив волосы.
«Надо бы ему подстричься», — отвлеченно подумала я и тут же поняла, что напоминать ему о таких вещах — больше не мое дело.
— Поживи у подруг. У Лесли, Моны или Аманды.
Услышав их имена — имена подружек невесты, — я содрогнулась.
Брет отвел глаза.
— Ты ведь понимаешь, почему ты должна уехать? Меня затошнило. Я не верила своим ушам.
— Потому что квартира твоя, — ответила я, стиснув зубы и прищурившись.
За последний год мы не раз поднимали эту тему. Брет зарабатывал больше меня и сделал первый взнос за нашу квартиру.
Хотя месячную плату мы делили пополам, в праве собственности значилось имя Брета. Я несколько раз говорила, что мне это не по душе — в конце концов, половину плачу я. Брет только улыбался и отвечал, что, когда мы поженимся, все имущество будет принадлежать нам обоим и незачем волноваться по пустякам.
— Верно. — Ему не хватило порядочности даже сделать смущенный вид. — С твоими деньгами мы что-нибудь придумаем, Эм. Ты ведь тоже делала взносы. Мы с отцом найдем выход.
Я снова раскрыла рот. Взносы?!
— В любом случае, прости меня, дорогая. Мне сейчас тоже нелегко, но ты, ни в чем не виновата. Дело во мне. Прости.
Честное слово, я едва не расхохоталась. Меня остановила лишь мысль о том, как я зарежу Брета ножом для хлеба.
— У тебя все будет нормально? — помолчав, спросил он.
— Да! — бросила я.
Как он вообще посмел задать мне этот вопрос? Можно подумать, ему есть до меня дело!
На следующее утро, проснувшись в огромной двуспальной кровати, половина которой мне больше не принадлежала, я не нашла ничего лучше, чем отправиться на работу. Я была как неживая; происходящее казалось дурным сном.
Я встала, как обычно, приняла душ, высушила волосы, накрасилась, выбрала подходящую одежду и вышла на улицу. В привычных действиях было хоть какое-то утешение.
Контора «Бой банде рекорде» располагалась в центре города, в здании бывшего вокзала и всего в квартале от юридической фирмы Брета. Иногда мы случайно встречались с ним на Черч-стрит, когда он шел обедать с коллегами в «Крес», а я забегала в «Лоренцо» за куском жирной пиццы. Только бы не столкнуться с ним сегодня! Этого я точно не вынесу.
Я села за стол примерно в полдевятого и тупо уставилась в монитор, ничего не соображая. Работы было навалом: пресс-релиз о «407», рассылка дисков «O-Girlz» (девичьей группы, недавно созданной президентом нашей компании и продюсером мальчиковых групп Максом Хеджфилдом), несколько звонков в газеты… но я не могла заниматься делами, когда моя жизнь рушилась.
После десяти подошла Андреа, моя начальница. Я только что закапала в глаза третью дозу «Визина», чтобы скрыть красноту, и надеялась, что никто ничего не заметит. Бесчувственная Андреа терпеть не могла, когда личные неурядицы мешали ее сотрудникам работать.
— Ты отлично потрудилась над «407», — сказала она.
Группа получила такое название благодаря Максу Хеджфилду (для всех — просто Хедж), которому, в кон це концов, надоело выдумывать глупые фразы, и он решил ограничиться телефонном кодом Орландо, родины современных мальчиковых групп.
— Спасибо, — чирикнула я, натянуто улыбаясь и глядя на Андреа сквозь глазные капли.
Поработала я действительно на славу. За неделю до выпуска альбома один парень из «407» решил поведать миру о своей нетрадиционной ориентации, и я ловко управилась с поднявшимся газетным переполохом. Теперь нашего главного вокалиста Дэнни Рубена радушно принимали во всех журналах и газетах, отчего альбом «407» стремительно взлетел на вершины хит-парадов.
— Надо поговорить, — сказала Андреа, внимательно изучая безукоризненный маникюр на своей левой руке.
— Давай.
«Может, меня хотят повысить?» — с надеждой подумала я. Уж кто-кто, а я это заслужила: проработав в компании четыре года, я в одиночку вела «407» и «O-Girlz», но по-прежнему числилась координатором проектов. Слухи о грядущей реорганизации в «Бой банде» ходили давно, и я облизывалась на должность пиар-менеджера, которая сулила неплохую прибавку к жалованью.
— Эмма, дорогая, — проворковала Андреа, переводя взгляд на свою правую руку, — Хедж решил немного сократить кадры, и, боюсь, нам с тобой придется расстаться.
У меня перед глазами все поплыло.
— Что?! — переспросила я, подумав, что ослышалась.
— Не волнуйся! — радостно продолжала Андреа, глядя в сторону. — Мы выплатим тебе выходное
