и продолжения быть не может. Взяв Майру за руки, он слегка отстранился от нее.
Ее глаза сделались большими и беззащитными. Слезы блестели на щеках, и Брендан, не удержавшись, осторожно вытер их.
Он прекрасно знал, почему плакала Майра: она думала, что он пришел забрать ее коня.
Брендан осторожно спросил:
— Слезы, мисс Майра? Можно спросить почему?
— Нет! — она отпрянула. — Это не твое дело! Прислонившись к дверному косяку, Брендан пнул ногой солому и подумал, есть ли у такой колючки чувство юмора.
— А я думаю, что это мое дело, — ответил он. — Ведь именно спуск на воду моего корабля так расстроил тебя. И я хочу знать почему!
— У меня свои трудности. И если бы я хотела поделиться ими с тобой, то сделала бы это!
Его взгляд обратился к жеребцу, который стоял рядом и с любопытством косился на них.
— А может, все это из-за нашей… сделки?
— Я же сказала, что не хочу говорить об этом!
— Да, я слышал. Но неужели от меня так пахнет?
— Что?
— Я ведь предпочитаю мыться с мылом, как и другие. Так что я озадачен.
— Озадачен? — Майра уставилась на него. — Чем?
— Почему тебе кажется, что от меня воняет?
— Но я этого не говорила!
— А как же бочонок с тухлой водой и птичий помет?
— О Господи! — Майра была готова проскочить мимо него, но заметила улыбку на его губах.
— Черт бы побрал твою ирландскую хитрость! Ты играешь со мной, заставляешь выглядеть дурочкой. Ты пришел сюда только для этого?
— Упаси вас Бог, мисс Эштон. Если вы чувствуете себя дурочкой, то мне искренне жаль…
— Капитан Меррик, вы не могли бы замолчать?
На его губах опять заиграла озорная ирландская улыбка, которая так не вязалась с английской осанкой.
— Только если ты перестанешь так обращаться ко мне. Я предпочитаю имя Брендан. Так меня назвала мать в честь святого Брендана, покровителя моряков.
— Поскольку между нами есть некоторые… разногласия, я буду называть тебя капитан Меррик!
— Разногласия? Какие же?
Майра была готова убить его. Стукнув кулаком о дверь, она выругалась, как заправский матрос:
— Гак какого черта ты пришел сюда?
Пряча улыбку, Брендан схватил Майру за руку. Она вырвала руку и сунула ее в карман, чтобы удержаться и не ударить капитана.
— Ну, так зачем ты здесь, Брендан?
— Чтобы уладить с тобой еще одно дело.
Майру охватило подозрение, и она забыла про свои дрожавшие руки.
— Что, тебе не понравилась эта чертова шхуна? — выдохнула она, желая, чтобы капитан не казался таким красивым.
— Напротив, она мне очень нравится. Я даже не ожидал, что буду в таком восторге, Я предложил твоему отцу вознаграждение за то, что он поставит мачты и всю оснастку корабля в срок в два раза короче, чем планировалось сначала.
— Ты, наверное, невероятно богат, капитан?
— Не совсем. Вернее, уже не богат. Я отдал все свои сбережения твоему отцу, чтобы он построил эту шхуну. Конечно, жаль, что он не смог достать медь для обшивки корпуса, как я хотел, но, думаю, я уже не смог бы заплатить за нее.
— Так она гораздо красивее, — заверила Майра и сама удивилась, почему ей вдруг захотелось утешить эту кучу гнилых морских водорослей… Куча гнилых морских водорослей? Нет, лучше так не говорить. Она никогда не брала в руки гнилые водоросли, но знала, что они отвратительно воняют.
— Ты так считаешь? — заинтересованно спросил он, и его глаза радостно засветились.
— А разве ты не видишь этого? Ты же корабельный инженер.
Продолжая ласкать ее нежным смеющимся взглядом, он дернул поводок, висевший на гвозде.
— Корабельный инженер? Как лестно. Я всегда считал себя морским капитаном, — Ты ничуть не похож ни на одного капитана, которых мне приходилось видеть.
Брендан, казалось, был немного задет.
— Это почему?
— Ты слишком… безупречный. Слишком веселый. Кроме того, где можно услышать о капитане, который не ругается, не плюется и не пьет…
— А откуда тебе известно, что я не пью?
— Я видела той ночью в каюте «Аннабели», что ты пил воду.
— Да?..
— И ты не плюешься и не ругаешься, — напомнила она, стараясь не думать о его нежном и ласковом взгляде.
— Плеваться — плохая привычка, но я иногда ругаюсь.
— Но не так забористо.
— Верно. Здесь ты превзошла меня, — Он приподнял бровь и рассмеялся. Майра вспыхнула, почувствовав, как все внутри затрепетало. Горя желанием стереть с его лица улыбку, она выпалила:
— Так ты какой-то религиозный фанатик? Поэтому не выпиваешь?
— О нет, причина вовсе не в этом, хотя я каждое воскресенье провожу для верующих службу на корабле.
— Так причина в этом?
— Я не пью, потому что мне это не подходит. Майра застыла.
— Не подходит… Неудивительно! Я уверена, что есть много всего, что тебе не подходит. Будем надеяться, капитан, что новая шхуна не из этого порядка.
— Почему ты так говоришь?
— Да потому что со всеми этими парусами, которые ты хочешь поместить на нее, она перевернется при первом сильном порыве ветра.
— Ну что ж, тогда, полагаю, нам остается только надеяться…
Схватив щетку, Майра повернулась к Ригелю, ее волосы растрепались, а глаза гневно сверкали. Господи, он просто тупоголовый идиот!
— Разве можно скрести его с такой силой?
— Я не скребу, и, кроме того, ему так нравится. Это знает любой дурак, который хоть немного знаком с лошадьми.
— Смешно, но я никогда не считал себя дураком.
— Это видно. Иначе ты не стоял бы так близко от его копыт.
Брендан отступил назад.
— Ты думаешь, он меня лягнет?
— Если этого не сделает он, то сделаю я! А теперь будь любезен, оставь меня одну!
— Через минуту.
— А почему не сейчас?
— Ну, одна из причин в том, что ты снова плачешь. Если бы ты не плакала, я бы ушел. Но с моей стороны было бы весьма невежливо уйти и оставить девушку в слезах.
Майра сердито отвернулась, стараясь скрыть слезы, и услышала за спиной его ласковый звучный голос.
— Может, возьмешь мой носовой платок? — Брендан потянулся к карману.
— Уйди!
— Но ты же плачешь!
