– И как сейчас у тебя отношения с семьей?
– А никак. – Гретхен потянулась. – Хотя время от времени я бываю на Земле, чтобы помахать у отца перед носом своими достижениями в Братстве Ирфан. Но здесь поначалу пришлось туговато. Трудно стать такой как все.
– Ты о чем?
Гретхен пожала плечами.
– Когда я была маленькой, мне не нравилось, что я не такая, как все, но со временем это сознание превратилось в некий символ мужества. «Эй, вы, посмотрите-ка на меня, какая я сильная, я – не такая, как вы, я – особенная». Но в монастыре-то я никакая не особенная. – Она посмотрела на Бена долгим взглядом из-под полуопущенных век. – Очень трудно было отказаться от мысли, что ты особенная, хотя в детстве именно эта непохожесть и не давала мне жить нормально. Трудно. Наверное, так происходит со многими.
Бен ничего не ответил.
– Ладно, – сказала Гретхен. – Работай спокойно, не буду тебе мешать. Позвони, когда закончишь, хорошо? Ты – душка.
И она ушла.
Бен еще долго сидел, держа перед собой дисковод, прежде чем взял в руки паяльник и приступил к работе.
ГЛАВА 18
ПЛАНЕТА РЖА
Если мы встретимся вновь, мы улыбнемся друг другу?
Посреди океана
Прасад проснулся позже обычного; чувствовал он себя немного не в своей тарелке, в глаза как будто песку насыпали. Он вообще стал плохо спать с тех пор, как узнал, что доктор Кри и доктор Сей хотят заполучить яйцеклетки его дочери для своих экспериментов. Пока что ему удавалось так или эдак спускать дело на тормозах, но они становились все более настойчивыми, и Прасад не знал, что предпринять.
Сладко пахло поджаренным медовым хлебом, и Прасад сделал глубокий вдох, стараясь окончательно проснуться. Он запахнул халат и зашаркал на кухню, где Катсу, стоявшая у плиты, подняла на него взгляд и слегка улыбнулась. Не успел он ответить на ее приветствие, как в дверь позвонили.
– Кто бы это… – пробормотал Прасад. Он открыл дверь и…
…И застыл на месте. В коридоре стоял Макс Гарин, вирусолог. Он быстрыми движениями то и дело подкручивал свои светлые усы. У Прасада от слабости подкосились ноги.
За спиной Гарина стояла Видья Ваджхур.
Прасад не отрываясь смотрел на нее. Она – на него. Одежда на ней была грязная и потрепанная, на шее – широкий шарф. На плече висела видавшая виды сумка. На лице читались испуг и изумление.
– Так значит, вы знакомы, – произнес Макс Гарин, не переставая покручивать ус.
– Видья, – с трудом выдавил из себя Прасад.
– Я думала, тебя нет в живых, – сказала Видья с тем же напряжением в голосе.
– Отец, – раздался из кухни голос Катсу, – кто там?
– Это твоя мать, – пробормотал Прасад.
– Возможно, стоит зайти внутрь и поговорить? – предложил Гарин.
Видья резко обернулась к нему, яростно сверкнув глазами. Как хорошо помнил Прасад этот жест…
– Возможно, вам лучше уйти и оставить нас вдвоем?
Гарин, слегка ошарашенный, отступил в коридор, а Видья шагнула в квартиру. Прасад сделал шаг назад, освобождая для нее путь, и Видья захлопнула дверь прямо перед лицом Гарина. Катсу, слегка смущенная, отступила в гостиную. Видья стояла у входа, а Прасад молча смотрел на нее, не в силах пошевелиться или сказать хоть слово. Она изменилась. В его памяти жила молодая Видья, с черными как ночь волосами и гладким прекрасным лицом. Какая-то часть сознания говорила ему, что это смешно, разумеется, она постарела, как и он сам. В ее темных волосах блестели серебристые пряди, морщины прорезали кожу на лице и шее. Глаза, тем не менее, остались такими же темно-карими. И вот теперь эти глаза не отрываясь смотрели на него, а он размышлял, приходят ли и ей в голову такие же мысли, мысли о том, что он тоже постарел.
Как все это глупо! Он семнадцать лет не видел Видью, а теперь единственное, что его заботит, – ее внешность! Прасада переполняли эмоции. Ему хотелось схватить Видью в объятья и не отпускать. Еще ему хотелось убежать, и это чувство удивляло его самого. Он понимал, что надо познакомить ее с Катсу, но не знал, как это лучше сделать. Так он и стоял, не в силах ничего предпринять.
Видья ударила его по лицу.
– Ублюдок! – бросила она.
Прасад стоял все так же неподвижно. Щека горела, и он молча поднес руку к лицу.
– Ты – моя мать? – раздался из гостиной голос Катсу.
Видья обернулась.
– Катсу? Моя малышка Катсу?
Едва добравшись до кресла, она упала на сиденье и закрыла лицо руками. Сумка шлепнулась на пол.
