отвернулась.
— Мне жаль.
А потом он ушел. Сирена только услышала топот ног по ступенькам и скрип закрывающейся за ним двери. Она села, а потом сползла с кровати и рухнула на пол.
Неожиданно ее нога коснулась чего-то холодного. Галстук. Сирена подняла вещицу и прижала к груди.
Значит, никаких сожалений? Какая же она дура!
Джейк умеет выполнять свои обязательства. Он способен на долгие отношения. Правда в том, что он хотел ее не на одну ночь, но решил, что Сирена предложила себя ему именно так. И он отказался.
Она поднесла галстук к лицу. Его запах. Шелковая ткань мягко скользнула по щеке, словно бы его рука погладила ее. Что сделать — разорвать ли его на части или затянуть на своей шее.
Сирена зарыдала.
Веки совсем распухли от слез, а ресницы слиплись. Сирена едва могла открыть глаза. Потом выскользнула из кровати. На полу валялись разбросанные вещи.
Накинув халат и надев тапочки, она наклонилась и убрала белье.
Эти вещи ей никогда не понадобятся. Лучше она их выбросит, чем наденет снова. Слишком о многом они напомнят.
Сирена отправилась на кухню за чашкой чая. Это точно должно помочь решить все проблемы. Или ей так казалось?
А ведь еще вчера вечером она была такой счастливой. Жизнь представлялась ей полной радужных красок и тонов. Что же случилось?
Девушка зашла на кухню и выглянула в окно. Небо чуть посветлело. Начинался рассвет. Он был таким мирным, таким неправдоподобно мирным! Как будто на свете не было никаких бурь.
Надо освежиться. И Сирена открыла дверь в сад. Вскоре был готов и чай. Хорошо бы как-нибудь забыться. В этот момент, как никогда больше в своей жизни, она поняла отца. Вот почему он пил и принимал наркотики. Чтобы боль не была такой сильной…
Она вспомнила виноватое лицо Джейка и его слова: «Мне жаль».
Ей пришло на память его виноватое лицо и эта фразочка «мне жаль».
Ему жаль!
Девушка присела на старую деревянную скамейку под дубом. Так она и сидела на ней, пока не вышел ее отец. К тому времени солнце уже окрасило небо в нежные абрикосовые тона.
— Иди в дом, — сказал Майкл Дав, беря ее за руку. — Ты же замерзнешь.
Она, как маленькая, позволила отцу отвести ее в дом.
— Все пошло не так, пап.
— Я уж догадался. Иначе бы ты тут не сидела. Идем, сделаю тебе сэндвич. Я знаю, как ты их любишь.
— Но, пап, ты же вегетарианец. Ты ненавидишь…
— Не имеет значения. Настало время мне за тобой поухаживать.
Он отвел ее на кухню и усадил на стул.
— Ты победишь. Переживешь это.
И он поцеловал дочь в макушку.
Сирена медленно наклонилась и прижала лоб к прохладной поверхности стола. Так она и сидела, тяжело дыша, а боль все не проходила.
Джейк взглянул на часы. Два пятнадцать. Из окошка самолета был виден серый океан. Наконец-то он смог немного расслабиться. Джейк закрыл глаза.
— Вам плохо, сэр?
Он взглянул на стюардессу.
— Нет, хорошо.
— Морская болезнь?
— Что-то вроде. Я справлюсь.
— Если понадобится помощь, нажмите на кнопку.
— Спасибо.
Он снова закрыл глаза. Никак не мог простить себя за ту обиду, которую нанес Сирене. Она теперь ненавидит его, без сомнения. Она наверняка не понимает, почему он так поступил, но и догадок у нее куча. Если бы она только знала, что он безумно ее любит, то стала бы ждать.
Ужасно. Джейк не плакал с тех пор, как ему исполнилось тринадцать.
Еще пара часов — и он в Нью-Йорке. Теперь-то их разделяет океан и он не сможет причинить ей боль.
Так. Надо избавиться от мыслей о Сирене.
Уйти от нее было самым трудным на свете. Но Джейк смог. Ведь никак нельзя допустить, чтобы ее мечты рухнули. Ведь она мечтала быть матерью. Этот образ еще больше растрогал его.
Черт! Щеки мокрые. Ну вот, теперь он точно может притвориться, что ему плохо.
Сирена схватила звеневший телефон. Непослушными пальцами нащупала нужную кнопку.
— Да?
— Девять тридцать. Пора вставать. Кэсс!
— Я не сплю. Сижу за компьютером, полностью одета. Волосы причесаны, зубы почищены. И работаю.
— Ну, рада за тебя. Хорошо, что ты перестала рыдать.
— Я и не рыдала. Я кое над чем работала. Поверишь или нет, но я молодец. Теперь могу сама вставать с кровати и ходить…
— Ну, если ты так говоришь…
— Кэсс, пожалуйста! Я знаю, ты хочешь мне помочь. Как всегда. Но давай-ка я сама попытаюсь справиться. Хватит меня опекать. Я взрослая.
— Просто твоя судьба мне небезразлична, — искренне ответила подруга.
— Знаю, знаю. И обожаю тебя за это. Но поверь, скоро тебе будет о ком заботиться, о ком-то, кто по-настоящему беспомощен.
— Скоро, — согласилась Кэсси.
Сирена улыбнулась.
— Я слишком долго пряталась за спину отца. Притворялась, что ухаживаю за ним, а на самом деле мне так было удобней. Настала пора жить своей жизнью. Рисковать.
— Как рисковать?
— Хочу, чтобы ты устроила мне еще одно свидание вслепую.
Звяканье и грохот дали понять Сирене, что подруга выронила из рук телефон.
— Ты шутишь? — сказала Кэсси, тяжело дыша.
— Серьезна, как никогда.
Кэсси забормотала:
— Но как же… Джейк?
— Все в прошлом, Кэсс. Прошел уже месяц. Надо жить дальше.
— Ну, если ты в этом уверена…
— На все сто. Закажи столик в «Лоренцо».
— Как раньше, у Джино и Марии?
— Именно. Они быстренько приведут в чувство того, кто посмеет надо мой посмеяться.
— Ладно. Договорились.
— Кстати, давайте завтра встретимся. У нас с папой есть одна идея. Надо обсудить.
— Звучит заманчиво. Хорошо. До завтра, дорогая.
— Пока, подружка.
