– Если бы знал, не стал бы спрашивать.
– Костюм у меня отобрали. В кармане лежал мой паспорт.
Сказать-то я это сказал, а сам очень надеялся, что его там не было. Отправляясь утром на студию, я часто надевал другой костюм и в спешке забывал переложить паспорт и даже водительские права. Смутно мне вспомнилось, что вчера утром я поменял костюм. И если мне повезло, то…
Мне повезло.
– В вашем костюме мы нашли лишь немного денег и ключи от машины. Итак!
Я молчал.
– Не хотите сказать, как вас зовут?
Выиграть время. Продумать. Осторожно. Не спешить. ПИТЕР ДЖОРДАН ПОМЕЩЕН В ПСИХИАТРИЧЕСКУЮ БОЛЬНИЦУ. Боже правый, если газетчики пронюхают!
– Буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии адвоката.
– Здесь командуем мы, а не вы. Вы были арестованы полицией в ситуации острой необходимости.
– В ситуации чего?
– В состоянии патологического опьянения вы вонзили нож в человека.
– Он умер?
– Тяжело ранен. Нож соскользнул по лопатке.
– Тогда мне тем более нужен адвокат. Я не потерплю, чтобы меня держали вместе с сумасшедшими!
Он встал.
В голосе его теперь зазвенел металл:
– Послушайте, вы, в этой больнице на одного врача приходится семьдесят больных. У нас нет места. И мы не можем предоставлять отдельные апартаменты любому доставляемому к нам полицией.
– Но и держать меня взаперти вместе с сумасшедшими не имеете права!
– Почему?
– Потому что я не сумасшедший.
– Вы в этом уверены?
Я сжал зубы и промолчал.
– Почему вы хотели заколоть того человека?
– Этого я вам не скажу.
– И как вас зовут – тоже?
– Тоже!
В этот момент дверь открылась и в комнату вошел пожилой врач в белом халате и с таким же усталым лицом, как у доктора Троты. Он кивнул коллеге и присел к столу. Он не произнес ни слова, но пристально ко мне приглядывался. Предоставил вести допрос доктору Троте. И тот опять взялся за меня:
– Итак, вы не желаете назвать нам свое имя.
– Нет!
– Но, может быть, вы согласитесь ответить, сколько будет дважды два?
– Шестнадцать, – ответил я в приступе бешенства, вновь охватившего меня. С моей стороны это было грубейшей ошибкой. С этого момента тон его заледенел.
– Вы весьма заблуждаетесь в оценке своего положения. Согласны ли вы, чтобы я вас обследовал? Да или нет?
– Обследовать – меня?
– Да-да, вас. Ваше психическое состояние. Вы, разумеется, больны тяжкой формой алкоголизма, это я вижу без всякого обследования. Язык у вас заплетается.
Что? Я говорил совершенно четко и ясно!
– Руки у вас дрожат. Тело в треморе. По моему мнению, вы на пороге белой горячки.
Я посмотрел на себя сверху вниз. Тело и вправду в треморе. Руки в самом деле дрожали. Я заметил, что и язык перестал меня слушаться.
– Можно я… можно мне присесть?
– Пожалуйста. Обследование нужно для того, чтобы установить, только ли вы алкоголик или еще и невменяемый. От этого зависит, в какое отделение вас поместят. То есть обследование соответствует и вашим интересам. В пять утра – когда вас доставили к нам – вы были в таком состоянии, что мы не могли вас обследовать. А в третьей палате нашлась одна свободная койка.
– Обследуйте меня, – сказал я.
Обследование заняло полчаса. Доктор Трота велел мне нарисовать дерево, сложить треугольники, пройти по черте, нарисованной на полу мелом, и задал множество вопросов. При этом я допустил смешные
