— О чем ты говоришь? Они почувствуют не благодарность, а стыд, вызванный тем, что их спасла горстка женоподобных греков. — Сигурд отвернулся. — А когда мы вернемся назад, Деметрий, то обнаружим, что пролитая сегодня кровь не выбила и камешка из стен Антиохии.
11
Мрачное пророчество Сигурда оказалось точным. Когда мы спустились к дороге, оставив на утесе тела поверженных врагов, норманны, обязанные нам своим неожиданным спасением, встретили нас издевками и насмешками. Их настроение несколько улучшилось после того, как в соседней долине были обнаружены привязанные лошади, несомненно оставленные там прятавшимися наверху турецкими лучниками. Однако спор о том, кому они должны достаться, едва не привел к новой стычке. Танкред требовал отдать лошадей ему, делая упор на свое благородное происхождение, Сигурд же упрямо напоминал ему о том, чего удалось добиться варягам, пока норманны прятались под деревьями. В конце концов, когда они перешли на крик и выхватили из ножен мечи, я вмешался в их спор и договорился с обеими сторонами о том, что наш отряд вернется в лагерь верхом, а окончательный дележ добычи мы доверим Боэмунду.
Хотя я никогда не был завзятым наездником, на этот раз поездка верхом стала для меня настоящим благом. Долгое пешее путешествие по вражьим землям, пребывание в кошмарном подземном капище и кровавая схватка лишили меня последних сил, и потому я был рад отдохнуть в седле, пока лошадка будет нести меня к дому. Взятые нами в плен пятеро турок плелись позади под пристальным наблюдением варягов.
На переправе мы встретили еще один отряд конников. Танкред радостно поскакал к ним навстречу, оставив за собой пенную дорожку, и приветствовал их как лучших друзей. Набрав полные сапоги воды, я подъехал ближе и услышал, как они обменялись приветствиями на языке норманнов.
— Слава богу, ты вернулся целым и невредимым! — воскликнул один из них. — Часа три назад из ворот Святого Георгия выехал конный отряд. Мы знали, что ты повел своих людей к южным холмам, и боялись, что вы столкнетесь с ними. Примерно час назад турки вернулись, причем их стало меньше.
— Мы действительно встретились, — подтвердил Танкред. — И по милости Божьей доказали им, что здесь не осталось ни пяди земли, на которой они могли бы чувствовать себя вольготно. Но откуда они знали, где нас искать? Мы покинули лагерь еще до рассвета.
— У врага полно шпионов, — мрачно сказал норманн.
Я подумал о том, что утром враги, скорее всего, заметили нас, а не норманнов, но почел за лучшее не делиться своими предположениями.
— Шпионов у врага действительно немало, — согласился Танкред. — Возможно, они следят за нами и сейчас. — Он выразительно посмотрел в мою сторону. — Нам нужно как можно скорее вернуться в лагерь. Дядя, конечно же, будет рад узнать о моей победе.
Еще какое-то время мы ехали верхом, потом спешились, перевели лошадей через понтонный мост и затем продолжили движение по наезженной дороге, шедшей вокруг стен. Возле лагеря людей стало больше, и Сигурд приказал своим людям взять пленников в кольцо, чтобы защитить их от насмешек, плевков и камней франков. Несколько раз я чувствовал, как мой щит сотрясается от ударов, и успокаивал свою пугливую лошадь, поглаживая ее по холке. Хохот норманнов, ехавших впереди, лишь накалял обстановку.
Мы остановились на заброшенном грязном поле, которое служило норманнам площадкой для занятий. Здесь нас поджидал Боэмунд на огромном белом жеребце, окруженный несколькими рыцарями.
— Я смотрю, ты успел повоевать, — холодно заметил он, глядя на поредевший отряд своего племянника.
— Мы наткнулись на отряд турок, — ответил Танкред. В его голосе звучали вкрадчивые капризные нотки, отчего этот рослый молодой человек на статном боевом коне казался ребенком. — Мы стали преследовать их, но они заманили нас в засаду, и выбраться оттуда удалось ценой невероятных усилий. Мы захватили две дюжины турецких лошадей, — добавил он, чувствуя, что его история не вызывает у дяди особого восторга.
— Каковы твои потери?
— Восемь…— признался Танкред.
— Лошадей?
— Воинов. — Танкред покраснел. — Восемь воинов и одиннадцать лошадей. Но не я повинен в этом, дядя! Наш лагерь просто кишит предателями и шпионами! Мы попали в ловушку не случайно — нас поджидали!
— Глупец! — Боэмунд подъехал к своему племяннику и хлопнул его по щеке. — Охотник может расставить капкан, но он не может силой загнать туда зверя. Умный зверь обходит силки стороной. В капканы попадают только самые глупые звери. — Отъехав немного в сторону, он посмотрел на варягов. — Если вы так доблестно сражались, то почему добыча и пленные оказались в руках у греков?
Танкред сделал вид, что не расслышал вопроса.
— Мы торчим в этом проклятом месте вот уже пять месяцев, а турки, как и прежде, свободно разгуливают по окрестным землям и шпионят за нами!
Боэмунд презрительно глянул на своего племянника.
— Для начала научись побеждать в подобных стычках и предоставь руководить войной более мудрым полководцам. Что до шпионов, то мы побеседуем о них с твоими пленниками.
— С моими пленниками, — уточнил я. — Мы захватили их в бою.
— Племянник же твой в это время прятался за сосной, — совершенно некстати добавил Сигурд.
Танкред плюнул в сторону варяга.
— Все потому, что вы слишком трусливы и не присоединились к нашей погоне!
Сигурд постучал кулаком по своему шлему, зазвеневшему как колокол.
— Не трусливы, а мудры. Ты слишком молод, чтобы это понять.
— Довольно! — воскликнул Боэмунд, подняв руку и гневно сверкнув глазами. — Зачем тебе эти пленники, Деметрий? Посмотри, на кого они похожи! Турки не дадут за них ни гроша. Тебе придется делить с ними и без того скудную пищу. Лучше оставь их мне, и я позабочусь о том, чтобы с ними обошлись по- христиански.
Что касается ценности пленников, он был прав, но мне не хотелось препоручать этих людей, пусть даже исмаилитов, заботам норманнов. Сигурд недовольно ворчал что-то себе под нос, а пятеро пленных турок беспомощно смотрели на нас, не зная, что решается их дальнейшая судьба. Я поймал взгляд одного из них. Его черные глаза расширились от страха, и я вновь ощутил приступ дурноты.
Отказов Боэмунд не принимал. Не успел я ответить ему, как он уже приказал своим людям окружить и увести пленников. Вокруг площадки толпились воины и паломники, слетевшиеся на наш спор, словно мухи на рану, и я не решился продолжать борьбу. Турок увели куда-то за палатки. Единственное, что я мог сделать, так это коснуться рукой креста на груди — наверное, в десятый раз за этот день! — и помолиться, чтобы с пленниками обошлись милосердно. Проводив их взглядом, Сигурд угрюмо сказал:
— Когда у воина отнимают пленных, это для него бесчестье.
— Но еще худшее бесчестье для него — неповиновение тому, кто выше его, — отрезал Боэмунд.
— Когда я встречу такого человека, я буду рад повиноваться ему.
Спорить с норманнами не имело смысла. Как обычно, они производили впечатление людей, балансирующих на лезвии ножа и готовых по малейшему поводу броситься в драку. Сигурд отослал свой отряд и захваченных лошадей в лагерь, и мы с ним отправились на поиски Куино и Одарда. Казалось, что с той поры, как мы покинули подземное языческое капище с залитым кровью полом и ужасным алтарем, прошла целая вечность, хотя на деле минуло всего несколько часов. Из четверых побывавших там норманнов в живых оставались только двое, и я хотел порасспросить их, прежде чем их тоже настигнет какое-нибудь несчастье.
Слуга Симеон сидел на пороге палатки, держа на коленях щит, и втирал масло в кожаную обтяжку. Быстро глянув на нас, он поспешил вернуться к работе.
— Хозяин на месте? — спросил я.
Без единого слова он положил щит на траву и нырнул в палатку. Через несколько мгновений из-за полотнища показался Одард. Большинству участников похода их одежда за последние месяцы стала
