Он почувствовал, как напрягся и затвердел сосок Лаская его пальцами, Парис другой рукой сжал округлую ягодицу, прижимая Шери ближе, давая ощутить силу его эрекции.
Глаза Шери распахнулись, как от сильного потрясения. Светлый взгляд, исполненный страсти, был устремлен на Париса. Девушка теряла разум от жара мужского тела, от властной ласки. Еще немного – и она не сможет противиться обольстителю. Слуха коснулся стон, сдавленный, страстный, умоляющий… ее стон.
Почему-то этот негромкий звук развеял чары, и через секунду Шери вырвалась из объятий. Она стояла, тяжело дыша, с пылающими щеками, а в двух шагах от нее замер Парис.
– Я… не хотела, – чуть слышно пролепетала Шери, стараясь успокоить дыхание. Она попыталась запахнуть пальто и поняла, что пальцы ее не слушаются. – Это моя вина. Вы… Просто я не сдержала эмоций, и вы подумали…
– Нет! – резко перебил ее Парис. – Мы оба прекрасно понимали, что происходит. Имейте смелость это признать.
Последовала напряженная пауза, в течение которой Шери созерцала носки своих запыленных туфель. Потом она робко спросила:
– Вы сожалеете о происшедшем?
– Нет. Но постараюсь, чтобы это не повторилось, – усталым голосом ответил Парис. – А теперь нам стоит вернуться к машине. На нас смотрят.
Действительно, редкие прохожие оборачивались на странную пару, застывшую посреди улицы.
Шери бил озноб. Она облизнула губы, внезапно ставшие сухими. От внимания Париса это не ускользнуло.
– Я что, вас поранил?
– Нет, – быстро ответила девушка – и солгала.
Парис нанес ей такую глубокую рану, какую не удавалось нанести никому. Другое дело, что этой раны не заметить глазом. И может быть, она окажется смертельной. Но об этом никто не должен знать. Никто!
Глава 7
Однако любой физиономист, тоскливо думала Шери, поглядев на меня, сразу скажет: доведенная до отчаяния. Ей казалось, что несчастья сыпятся на нее со всех сторон. Ничто в мире не осталось таким, как прежде… Старый дом превратили в отель, райский сад вырубили, а она отныне совершенно беззащитна перед этим фактически незнакомым, потрясающе красивым человеком.
Шери шла, пытаясь не споткнуться, с трудом приноравливаясь к широкому шагу своего спутника, и тут за домами блеснула сероватым металлом вода.
Захотелось подойти. Посидеть на крутом берегу реки своего детства. Девушка остановилась. Парис оглянулся с легким – или это ей показалось? – недовольством.
– Пойдемте. Может начаться дождь… Действительно небо приобрело свинцово-серый оттенок, и внезапно потемнело.
– Я хотела бы подойти к реке. Я очень любила в детстве это место. Кроме того, прогулка прояснит мысли… – Девушка бросила на Париса умоляющий взгляд. – Пожалуйста, давайте сходим. Если вы не против.
– Как вам будет угодно. – Он приблизился и взял ее под руку таким естественным жестом, что Шери подавила острое желание теснее прильнуть к нему. – Кроме того, нам обоим не помешало бы прояснить мысли, – тихо добавил Парис.
Они направились к реке. Под их ногами захрустел красноватый песок дорожки, потом зашуршала сухая трава. На самом берегу Еска рос еще не отцветший вереск, розовый и белый, и Шери, как в детстве, почувствовала легкое головокружение от его медового запаха. В голове сами собой возникли строки из любимых стихотворений – «Вересковый мед», «В горах мое сердце»…
– В горах мое сердце, а сам я внизу, – неожиданно процитировал Парис. Девушка вздрогнула.
– Вы что-то сказали?
– Просто вспомнил Бернса. Так всегда случается, когда я вижу столько вереска. Знаете, во Франции очень много цветов, а вот вереска нет. Я по нему почему-то ужасно скучаю.
Шери наклонилась, сорвала тонкую веточку с благоухающими соцветиями.
– Говорят, белый вереск приносит счастье, заметил Парис. – Украсьте им волосы… на всякий случай.
У Шери так дрожали пальцы, что крохотная веточка выпадала из них. Тогда Парис сам воткнул цветок в ее прическу, переплетя светлыми прядями стебель. После чего отдернул руку, будто бы боясь прикоснуться к девушке лишний раз.
Шери присела на серый, избитый ветрами валун на берегу. Еск катил свои серые воды под серым небом. Все, даже холодный осенний ветер, здесь было до боли родным, давно вошедшим в ее плоть и кровь…
«Эй, – едва не воскликнула Шери, – это мой мир! Мой, а не твой, Парис Вилье! Как ты смеешь вторгаться в него, сидеть у моей реки, любоваться моим белым вереском?»
Парис сел на валун с другой стороны и уставился на воду. Ветер развевал его волосы, и сейчас он как никогда более походил на Роберта Брюса, планирующего новую битву.
Шери перевела дыхание, стараясь не глядеть на мужчину.
– Кажется, я должна извиниться перед вами.
– За что? – Он усмехнулся краем губ. – За тот поцелуй? По-моему, вина лежит на нас обоих.
