нестройный хор приветствий и сделать вид, будто ей нет никакого дела до высокой фигуры у окна в конце комнаты.
– Наконец-то! Сколько же вы собирались. – Флора подлетела к ней и взяла ее под руку. – Все ждут не дождутся с вами познакомиться. – Она подвела Дженет к тому самому красивому пожилому мужчине, которого та мельком видела в шато «Маргаритки». – Это дядя Леона, граф де Фриске. Позвольте познакомить вас с Дженет Литтон, она будет моей компаньонкой.
– С удовольствием, мадемуазель. И тем большим, что оно слишком долго откладывалось. – Пожатие графа было твердым, а лицо – очень добрым. – Но я, разумеется, уже успел о вас наслышаться.
– Ума не приложу, что маркиз мог обо мне рассказать. Мы ведь едва знаем друг друга, – отрезала молодая женщина. На лице графа отразилось изумление.
– Но я говорю о вашей крестной, мадам Ориво. Она-то мне про вас и рассказывала.
– Ах, вот как, отозвалась Дженет. – Понятно.
Здорово у нее получилось! Гол в свои собственные ворота – и на первой же минуте. Она отчетливо осознавала, что Леон слышал их разговор до последнего слова и откровенно потешался.
Почти с облегчением она повернулась знакомиться с Анри Бристолем, которого Флора представила довольно-таки небрежно, чтобы не сказать грубо. Он оказался моложе, чем Дженет ожидала, среднего роста, улыбчивый и обаятельный.
– Рад познакомиться с вами, мадемуазель. Позвольте, я налью вам кофе. А еду выбирайте сами – она вон там. – Он указал на массивный буфет.
Дженет поблагодарила его и немного поболтала с новым знакомым, кладя на тарелку ломтики ветчины и сыра, а также горячий рогалик из корзинки, которой всех обносила горничная.
Леон занял место во главе стола. Дженет постаралась усесться как можно дальше от него и обнаружила, что оказалась соседкой графа.
– Итак, мадемуазель, что скажете о замке? Или вы еще не успели составить о нем мнение?
– Ну что вы! По-моему, он просто изумительный! – Она обвела взором мозаику на стенах. – Какая красота! И в каком чудесном состоянии, а ведь всему этому, должно быть, уже несколько веков.
– Здесь были произведены реставрационные работы, как, впрочем, и по всему замку, – пояснил граф и повернулся к племяннику. – Я как раз говорю мадемуазель Литтон, Леон, что ты прекрасно заботишься о наследных владениях. Твой сын получит настоящее сокровище.
Внутренне содрогаясь, Дженет увидела, как Флора кривит личико в гримаске отвращения, и поспешно вмешалась, задав графу первый пришедший в голову вопрос об архитектуре замка, на что тот с восторгом и отвлекся.
Он оказался сущим кладезем познаний и рассказывал с таким пылом, так ярко и образно, что молодая женщина поневоле заслушалась, забыв свою настороженность. Помимо всего прочего, по ходу разговора случайно выяснилось, что он был женат на тете Леона, но уже почти пять лет как овдовел.
– К великому нашему огорчению, детей у нас не было, – сказал он. – Так что Леон всегда был для нас больше чем племянник, и потом, когда я остался один, он позаботился о том, чтобы я по-прежнему чувствовал себя членом его семьи. – Он слабо улыбнулся. – Леон всегда отличался развитым чувством долга, хотя, надо признать, с женитьбой он затянул дольше, нежели то было бы приятно его отцу.
Дженет прикусила губу.
– Наверное, ждал, пока невеста подрастет, – неловко предположила она.
– А может, хотел найти ту, что сумеет без остатка заполнить собой его жизнь, – мягко произнес граф. – Он не скрывает, что мечтает о таком же счастливом браке, как у его родителей.
Тогда чего ради он женится на Флоре? Вопрос этот чуть не сорвался с языка Дженет, но она, конечно, удержалась. Не ей о том спрашивать! В конце концов, раз уж он настолько одержим своей идеей, то, может статься, сумеет сделать что-нибудь путное даже из такого малоподходящего союза.
После завтрака Дженет тотчас же завладела Флора – под предлогом, что хочет показать ей сады.
– Отлично, – согласилась молодая женщина. – Но давайте попутно займемся чем-нибудь. Ведь я здесь в первую очередь для того, чтобы давать вам уроки.
– Уроки. – Флора скорчила недовольную рожицу. – У Леона на уме вечно одни уроки.
– Но ведь вам придется вместе с ним принимать разных важных гостей. Поэтому вам важно уметь разбираться в разных стилях и в искусстве говорить еще хотя бы по-английски, – резонно заметила Дженет.
Флора захихикала.
– Ах вы, глупышка, я ведь вам говорила: ничего этого не будет. А Жюль говорит только по-французски и во всяких там разных стилях вовсе ничего не смыслит. Так что просто притворитесь, будто чему-то меня учите, и ладно.
Может, она права, устало подумала Дженет, выходя за этой ветреницей в залитый солнцем сад. Впрочем, в моей жизни и без того уже столько притворства, что непонятно, как со всем этим справиться.
Вопреки мрачным предчувствиям Дженет, первый ее день в замке протекал довольно гладко и безмятежно. Они погуляли с Флорой по саду, и Дженет довольно успешно осушала потоки бессвязных и абсолютно неосуществимых планов, которые обрушивала на нее юная сумасбродка.
Кругом царила сплошная красота. Участки крепостной стены, некогда окружавшей замок сплошным неприступным кольцом, во многих местах не была восстановлена, что позволило садам вырваться далеко за пределы их исходной территории. Дженет охотно понаслаждалась бы окружающим великолепием в одиночестве. Увы, сейчас об этом не приходилось и мечтать: рядом шла и ни на минуту не закрывала рта Флора.
Дженет честно пыталась напоминать девушке о суровой правде жизни, как бы невзначай расспрашивая, чем Жюль зарабатывает на жизнь, где они будут жить после свадьбы и чем собираются платить по счетам. Однако Флора с негодованием отметала подобные несущественные детали.
– Единственное, что имеет значение, – высокопарно заявила она, – это наша любовь. Кроме того, когда я вырасту, то получу кое-какие деньги. Все, что мне надо, – это заставить Леона отдать мне сейчас хотя бы часть.
– После того, как вы выставите его на посмешище, сбежав из-под венца с Жюлем? – Дженет скептически приподняла брови и покачала головой. – На вашем месте я бы на это не рассчитывала.
– А вот и нет, – торжествующе заявила Флора. – Ведь он не захочет, чтобы всё знали, будто я от него сбежала. Он из гордости сделает все, как я захочу, чтобы люди решили, будто ему все равно.
Приходилось признать, что определенная логика, пусть и извращенная, в этом есть.
– Что ж, надеюсь, все сложится к лучшему, – туманно отозвалась Дженет и попыталась перевести разговор в учебное русло. – Кстати, Флора, а можете ли вы назвать мне эти цветы по-английски?
Как и следовало ожидать, Флора этого не могла – более того, ликующе призналась, что не знает, как они и по-французски-то называются.
– Давайте лучше пойдем поплаваем, – заявила она.
– Флора, я тут работаю, а не отдыхаю.
Девушка надулась.
– Ну сегодня же только ваш первый день здесь. А Леон все равно ничего не узнает. Они с Анри запрутся сейчас в кабинете до обеда и проговорят про фермы, виноградники и виды на урожай. Надо только постараться не попадаться дяде Раулю, а то он такой скучный.
– Ничего подобного, – строго возразила Дженет, – его рассказ о замке меня просто заворожил.
Неверящими глазами Флора уставилась на старшую подругу.
– Жанет, неужели вам нравится слушать про древние замки, и всех этих рыцарей в нелепых доспехах, и про занудные старинные летописи? – Она всплеснула руками. – Значит, вы безнадежны!
– О да, – тихо согласилась Дженет. – Это точно.
Впрочем, у бассейна все равно никого не оказалось. Дженет хотела вернуться в дом за купальным костюмом, но Флора показала ей крохотный домик, где находился душ и кабинки для переодевания. По ее словам, там хранился запас купальников и полотенец для гостей.
По большей части купальники оказались бикини – причем куда откровенней того, что привезла Дженет. Поэтому молодая женщина остановила выбор на цельном купальнике приятного серебристого цвета.
