ней, не открыла ему дверцы — Келсо пришлось делать это самому. Она молчала — тишину опять же нарушил он. Даже не назвалась, хотя позже он узнал ее имя. Ее звали Зинаида. Зинаида Рапава.
Она знала, что произошло, это было ясно по ее напряженному лицу, и Келсо почувствовал облегчение: по крайней мере ему не придется извещать ее. Он всегда трусил, когда надо было сообщить неприятную новость, — потому и был трижды женат. Он сел на переднее сиденье и положил чемодан на колени. В машине был включен обогреватель. По грязному стеклу безостановочно ходил «дворник». Келсо понимал: надо что-то сказать. Единственное, чего он не хотел пропустить из всего симпозиума, — это полета «Дельты» в Нью-Йорк.
— Скажи, чем я могу помочь.
— Кто убил его?
— Человек по имени Владимир Мамонтов. Бывший гэбэшник. Он знал твоего отца со старых времен.
— Значит, со старых времен, — с горечью произнесла она.
Повисла тишина, только «дворник» проскрипел туда-сюда.
— Как ты узнала, где меня найти?
— Всю жизнь только и слышу:
Еще один «Туполев» прогрохотал низко над головой.
— Вот что, — сказал Келсо. — В моем распоряжении всего минута. Я должен успеть на самолет, вылетающий в Нью-Йорк. Когда я туда приеду, я все это опишу… ты меня слушаешь? И пришлю тебе копию. Скажи мне, куда послать. Если тебе что-то понадобится, я помогу.
Ему трудно было шевелиться с чемоданом на коленях. Он расстегнул плащ и стал шарить во внутреннем кармане в поисках ручки. Она его не слушала. Смотрела прямо перед собой и говорила будто для себя:
— Я много лет его не видела. Собственно, зачем он был мне нужен? Я десять лет не ездила на эту помойку, пока ты не попросил тебя отвезти. — Она впервые повернулась к Келсо. Сейчас, без макияжа, она выглядела моложе, красивее. Кожаная куртка на ней была старая, коричневая, на молнии до самого горла. — После того как я тебя высадила, я поехала домой. Потом снова туда вернулась. Мне надо было выяснить, что происходит. Я в жизни не видела такого количества милиции. Тебя к этому времени уже увезли. Я не стала представляться милиции. Я хотела подумать. Я… — Она умолкла. Вид у нее был озадаченный, потерянный.
— Как тебя зовут? — спросил он. — Где я могу тебя найти?
— Утром я поехала в «Украину». Позвонила тебе. Поднялась на твой этаж — там мне сказали, что ты выехал, тогда я примчалась сюда и стала ждать.
— Ты что, не можешь сказать мне, как тебя зовут? — Келсо в отчаянии бросил взгляд на часы. — Ты понимаешь, я должен попасть на этот самолет.
— Я не прошу об одолжении, — сказала она. — Я никогда не прошу об этом.
— Послушай, не волнуйся ты так. Я же хочу тебе помочь, потому что чувствую себя ответственным за случившееся.
— Тогда помоги мне. Он сказал, что ты мне поможешь.
— Он?
— Дело в том, мистер, что он оставил мне вот это. — Кожаная куртка затрещала, когда она стала расстегивать молнию. Она пошарила внутри и вытащила лист бумаги. — Нечто очень ценное — в ящике для инструментов. Он пишет: ты объяснишь мне, что это такое.
13
Они выехали из аэропорта на Ленинградское шоссе и повернули на юг, к Москве. Их обогнал большой грузовик — колеса у него были вровень с их крышей, — машину даже зашатало, когда он проезжал, обдавая их грязью.
Келсо дал себе слово не оглядываться, но, конечно, оглянулся и увидел, как здание терминала, похожее на большой серый океанский лайнер, исчезло за * березовой рощей, остались только расплывающиеся в водяной пыли огни, а потом и они пропали.
Он содрогнулся и чуть не попросил девушку повернуть назад. Она выглядела в этой своей обшарпанной куртке как летчица за рулем старого самолета.
— Кто такой Серго?
— Мой брат. — Она бросила взгляд в зеркало заднего вида. — Он умер.
Келсо развернул листок и снова перечитал текст. Грубая бумага. Написано карандашом. В спешке. Она нашла листок под дверью своей квартиры — во всяком случае, так она сказала, — нашла, когда вернулась, высадив Келсо у дома своего отца.
— Значит, вы встречались? Когда же это было? Позавчера?
Она кивнула, не оборачиваясь, сосредоточенно глядя на дорогу.
— Я не видела его почти десять лет.
— Вы тогда не поладили?
— Ого, да ты ушлый! — Она рассмеялась коротким ироническим смешком, прозвучавшим как выдох. — Да, мы не поладили.
Келсо не стал обращать внимания на ее тон. Она имела право так себя вести.
— Каким он был в тот последний раз, когда ты его видела?
— Что значит — каким?
— В каком настроении?
— Как обычно. Мерзавец мерзавцем. — Она насупилась, глядя на встречный поток транспорта. — Он, похоже, ждал меня всю ночь. Я вернулась около шести. Я же была в клубе — работала. Он как увидел меня, начал орать. Увидел, как я одета, и обозвал проституткой. — При этом воспоминании Зинаида покачала головой.
— А потом что было?
— Он пошел за мной. Ко мне в квартиру. Я сказала ему. «Ты ударил меня, за это я выбью тебе глаз. Я больше не маленькая девочка». Это его немного успокоило.
— А чего он хотел?
— Сказал — хочет поговорить. Надо же, после стольких лет! Я думала, он не знает, где я живу. Я ведь даже понятия не имела, где он и что. Считала, что развязалась с ним навсегда. А он все знал, так и заявил мне. Будто бы часто приходил и следил за мной. Сказал: «От прошлого так легко не уйти». Зачем он ко мне явился? — Впервые с тех пор, как они выехали из аэропорта, девушка посмотрела на Келсо. — Можешь ты мне это объяснить?
— О чем он хотел поговорить с тобой?
— Не знаю. Я не слушала его. Я не хотела, чтобы он заходил ко мне, смотрел на мои вещи. Не собиралась слушать его рассказы. А он начал говорить о том вре-мени, когда был в лагерях. Я дала ему сигареты, чтобы избавиться, и сказала, чтобы уходил. Я устала, и мне надо было идти на работу.
— На работу?
— Я работаю в ГУМе. По вечерам учусь на юридическом в институте. А по ночам иногда трахаюсь. А