они снова поднялись и сделали поворот, заходя на посадку. Во время поворота Суворину открылся вид на Архангельск — далекие кварталы домов-башен, чадящие трубы, — и самолет, подпрыгивая, побежал по бетону, поднимая винтами миниатюрные снежные вихри.
Когда летчик выключил двигатели, наступила тишина, буквально оглушившая Суворина. В Москве всегда слышатся какие-то звуки, даже в так называемой ночной тишине: звуки уличного движения, соседской ссоры… Но здесь воцарился абсолютный покой, и это тревожило. Суворин заговорил, только чтобы разорвать тишину.
— Отлично! — сказал он летчику. — Вот мы и прибыли.
— С приземлением. Кстати, из Москвы вам поступила радиограмма. Вы должны перед выездом позвонить полковнику.
— Перед выездом?
— Именно так. Перед выездом куда?
Высоты кабины не хватало, чтобы выпрямиться. Ему пришлось скрючиться. Когда машина подкатила к большому ангару, он увидел выстроившиеся в ряд бипланы, выкрашенные арктической защитной краской.
Дверь кабины распахнулась. Температура упала до пяти градусов ниже нуля. Снежинки кружились над фюзеляжем. Суворин подхватил свой атташе-кейс и спрыгнул на бетон. Техник в меховой куртке кивком показал ему на ангар. Тяжелая раздвижная дверь была приоткрыта. В тени возле двух джипов, припрятанных от снега, стояли встречающие: три человека в форме МВД с автоматами «АК-74», представитель милиции и, что выглядело совсем странно, пожилая женщина в тяжелом мужском пальто, скрюченная, как хищная птица; она стояла, опираясь о палку.
Что-то случилось, Суворин понял сразу, — и, что бы это ни было, явно малоприятное. Он знал это, когда протянул руку старшему из представителей МВД — молодому человеку с жесткой линией рта и бычьей шеей, который представился как майор Кретов, — а тот ответил небрежным движением руки к виску, что выглядело скорее как оскорбление, нежели как приветствие. То же самое можно было сказать о двух его спутниках, никак не отреагировавших на появление Суворина. Их куда больше занимала разгрузка боеприпасов из джипа: запасных магазинов для их «АК-74», сигнальных ракет и большого пулемета старой модели «РП-46» с патронными дисками и металлической сошкой.
— И что же нас здесь ждет? — спросил Суворин Кретова, стараясь держаться по-приятельски. — Маленькая перестрелка?
— Поговорим об этом по дороге.
— Я предпочел бы обсудить это сейчас.
Кретов, видимо, сомневался. Похоже, он хотел бы послать Суворина ко всем чертям, но они были одного звания, а кроме того, он еще не успел как следует оценить этого военного в дорогом импортном пальто.
— Побыстрее, ребята, — бросил он, раздраженно щелкнув пальцами, одному из молодых милиционеров. — Расскажи ему, что произошло.
— Кто вы? — спросил Суворин.
Милиционер вытянулся в струнку.
— Лейтенант Корф, товарищ майор.
— Итак?
Лейтенант доложил быстро, заметно нервничая.
Вскоре после полудня московское руководство известило архангельскую милицию о том, что в городе или его окрестностях, по-видимому, находятся двое иностранцев, которые хотят вступить в контакт с Сафоновым или Сафоновой. Удалось найти одного человека с этой фамилией, свидетельницу Варвару Сафонову, — он кивнул в ее сторону, — сделано это было в течение девяноста минут после получения телекса из Москвы. Она подтвердила, что два иностранца посетили ее и ушли приблизительно час назад.
Суворин приветливо улыбнулся ей.
— И что же вы им рассказали, товарищ Сафонова? Глаза ее были опущены.
— Она рассказала им, что ее дочь умерла, — нетерпеливо вмешался Кретов. — Умерла во время родов сорок пять лет назад. Она родила сына. Ну, можем двигаться? Я все это уже из нее вытянул.
Мальчик, подумал Суворин. Так и должно быть. Девочка была бы не в счет. Но мальчик… Наследник…
— Этот мальчик жив?
— Он вырос в лесу, говорит она. Как волчонок. Суворин нехотя повернулся к майору Кретову.
— Келсо и О'Брайен, по всей вероятности, отправились в лес охотиться на этого волка?
— Они опережают нас примерно на три часа. — Кретов развернул карту на капоте ближайшего джипа. — Вот дорога, — сказал он. — Другого пути назад, как той же дорогой, нет, и снег их задержит. Не беспокойтесь. К ночи мы их настигнем.
— Каким образом? У нас есть вертолет? Кретов подмигнул одному из милиционеров.
— Боюсь, товарищ майор не успел как следует изучить местные условия. Тайга пока еще не оборудована посадочными площадками для вертолетов.
Суворин сохранял спокойствие.
— И как же мы их догоним?
— На бульдозере, — ответил Кретов, словно это подразумевалось само собой. — Мы вчетвером поместимся в кабине. Или втроем, если вы не захотите промочить свою модельную обувь.
Суворин снова с трудом сдержался, чтобы не вспыхнуть.
— Каков ваш план? Мы прокладываем дорогу, по которой они следом за нами вернутся в город?
— Если это будет необходимо.
— Если это будет необходимо… — медленно повторил Суворин. Теперь он начинал понимать. Он посмотрел в холодные серые глаза майора, затем на двух других милиционеров, только что закончивших разгрузку джипа. — Так что это такое? Эскадрон смерти? Обстановочка здесь у вас, как в Южной Америке?
Кретов начал складывать карту.
— Нам нужно двигаться немедленно.
— Я должен поговорить с Москвой.
— Мы уже поговорили с Москвой.
— Мне нужно поговорить с Москвой, и если вы вздумаете уехать без меня, то, заверяю вас, следующие несколько лет вы будете строить в тайге посадочные площадки для вертолетов.
— Не думаю.
— Если дело дойдет до схватки между СВР и МВД, то запомните: СВР победит играючи. — Суворин повернулся и поклонился Сафоновой. — Спасибо за помощь. — Потом кивнул Корфу, который следил за происходящим с выпученными глазами. — Пожалуйста, отвезите ее домой. Вы все сделали правильно.
— Я говорила им, — вдруг сказала женщина. — Я говорила им, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Возможно, вы правы, — сказал Суворин. — Лейтенант, поезжайте, — велел он Корфу. — Где тут у вас телефон?
О'Брайен настоял на том, чтобы снять сюжет минут на двадцать. Языком жестов он уговорил русского запаковать свои реликвии, снова их вынуть, держа каждый предмет перед камерой и объясняя, что это такое. («Его книга», «Его фотография», «Его волосы».
Каждую вещь он целовал и выкладывал на алтарь.) Затем О'Брайен показал ему, как сесть за стол, велел закурить трубку и читать дневник Анны Сафоновой.
— Потрясающе, — сказал О'Брайен, двигаясь вокруг него с камерой. — Фантастика. Это же фантастика, Непредсказуемый!
— Отнюдь нет, — отозвался Келсо. — Это дешевый цирк.
— Задайте ему пару вопросов, Непредсказуемый.
— И не подумаю.
