Мадлен сделала вид, что не расслышала вопроса, и снова принялась за паштет.
— Мне кажется, что серьезное исследование этих текстов поможет тебе состряпать хороший репортаж. Уверяю, тут все окутано завесой настоящей тайны. Слишком многое не находит объяснения. Еще раз повторюсь: не вижу причин, по которым эти бумаженции оказались в отделе, где хранятся только инкунабулы, старинные грамоты и рукописи. Все это плюс еще тот факт, что кто-то изменил содержимое папки, наводит на размышления.
Пьер, внимательно следивший за рассказом подруги, надолго погрузился в молчание. Он попробовал паштет и убедился в том, что вкус его действительно не так уж и хорош.
— Почему ты сказала, что список руководителей «Братства змеи» — это что-то невероятное?
— Потому что в него входят слишком известные имена. Представь себе — Леонардо да Винчи, Исаак Ньютон!
Журналист в задумчивости почесал подбородок.
— Мне бы надо ознакомиться с этой папкой. Как, ты говоришь, она называется?
— На обложке значится «Le Serpent Rouge».
Мадлен угостилась очередным кусочком паштета, вытерла руки салфеткой и достала из сумки маленький плотный конверт.
— Я принесла тебе диск, на котором записаны первый микрофильм и недавняя цифровая копия. Сам увидишь, чем они отличаются.
— Мадлен, ты просто чудо! — Пьер положил конверт в карман пиджака.
— Мне кажется, что за ужин придется расплачиваться тебе, — усмехнулась библиотекарша.
— Конечно! Но этого недостаточно.
— Шутка. Мы договорились, что приглашаю я.
— Ни в коем случае! Это я с утра шутил по телефону, Мадлен. Могу ли я получить доступ к самим документам?
— Зачем это тебе?
— От оригиналов куда больше пользы.
— Предупреждаю, ничего оригинального ты там не найдешь, но если тебе угодно… Когда ты хочешь их посмотреть?
— Завтра, с утра пораньше.
— Вижу, ты не намерен терять ни минуты.
— Такие штуки нужно хватать на лету.
— Ладно, как насчет встречи в половине девятого, в кафе на Книжной башне?
Появился официант с salade crottin и andouille grillee. Долго же им пришлось его ждать!
Ни одно из заказанных блюд не оправдало ожиданий, вдобавок и вино оказалось слишком кислым. Сумма, указанная в счете, заметно превосходила качество оказанных услуг, и Пьер, все-таки взявший расходы на себя, решил больше никогда не приходить в это заведение — по крайней мере, по собственной инициативе.
Когда Мадлен и Бланшар вышли из «Ле Вьё бистро», была уже глубокая ночь. Заметно похолодало. Вокруг не было ни души. Строительные леса, тянувшиеся вдоль стены собора Парижской Богоматери, сузили улицу, превратив ее в темный коридор.
Они прошли с полсотни метров и оказались на площади, перед главным фасадом. Ночная подсветка придавала древним камням мягкий желтоватый оттенок.
Пьер поднял голову и почувствовал себя совсем крошечным под взглядом фигур, взиравших на него с фриза, расположенного над архивольтами. Он непроизвольно вздрогнул и поднял воротник плаща.
— Я провожу тебя домой.
— Не беспокойся, час уже поздний. Поймаю такси на улице Сен-Жак.
— Ты уверена?
— Да, спасибо.
— Как хочешь. — Пьер на прощание чмокнул подругу в щеку. — Тогда увидимся завтра в половине девятого.
Бланшар посмотрел вслед Мадлен, в очередной раз закурил «Голуаз» и подумал, что он почти ничего не знает о женщине, с которой знаком так давно. Стук ее каблуков постепенно затих, растворился в тишине ночи.
Пьер направился в противоположную сторону и почувствовал на лице свежий ветерок, предвестник дождя. Но он все равно решил пройтись, тем более что до дома было совсем недалеко. У Пьера вдруг возникло странное ощущение, что-то внутри напряглось. Какой-то голосок нашептывал ему, что он только что ступил на опасный путь.
4
Пьер Бланшар вернулся домой, открыл и распечатал данные с диска. Затем он приготовил себе кофе и решил для начала сопоставить две версии документов, чтобы понять, чем они различаются. Проблема состояла в том, что у журналиста не было возможности выяснить, когда и в каком порядке производились изменения.
Бланшар погрузился в чтение, которое время от времени прерывал, чтобы проверить данные, имеющиеся на диске. Профессиональное чутье подсказывало журналисту, что история, которая оказалась в его руках, придется по вкусу любому смышленому издателю. Она интересна не столько из-за содержимого документов, хотя и здесь, между прочим, кое-что было весьма любопытным, сколько из-за событий, связанных с обнаружением папки. После двух часов работы с бумагами Бланшар уже знал, что Мадлен одарила его по-царски.
Пьер отмечал все, имевшее отношение к «Братству змеи». В документах говорилось, что оно было образовано во времена Крестовых походов.
В четыре утра он решил лечь и хоть несколько часов поспать перед встречей с Мадлен. Несмотря на усталость, заснуть Пьеру удалось не сразу.
В голове его роились те же вопросы, которыми Мадлен задавалась за ужином. Кто поместил бумаги в «отдел игрек»? С какой целью? Почему содержимое папки было изменено? Насколько достоверно было это содержимое? Существовало ли на самом деле «Братство змеи»? Если да, то связано ли оно с тамплиерами? Есть ли во всем этом хоть крупица истины, или же бумаги, содержащиеся в папке, — всего лишь плод помутившегося воображения? Что за всем этим может скрываться?
Пьер понимал, что смог бы значительно продвинуться вперед, если бы ему удалось добраться до человека, который взял на себя труд составить этот набор документов, до некоего Гастона де Мариньяка. Он вспомнил, что, по словам Мадлен, этот человек воспользовался псевдонимом, назвал себя Луи Шардоне. Быть может, Гастон де Мариньяк — это тоже псевдоним?
Как бы то ни было, Мадлен сделала ему великолепный подарок. Это была замечательная история о загадочном тайном обществе, связанном с орденом тамплиеров. В тот момент журналисту было еще неведомо, что тайна и загадка способны превратиться в серьезную опасность.
Когда в семь тридцать прозвонил его старый, еще школьный будильник, Пьер с большим трудом выбрался из-под одеяла. Ему казалось, что он только-только успел закрыть глаза и вдруг раздался грохот. Это была поступь лошади, которая каждые пять секунд разражалась мерзостным ржанием.
Душ быстро привел его в сознание. Вообще-то Пьеру хотелось бы простоять под ним подольше, однако он спешно оделся и вскоре после восьми уже выскочил на улицу.
Ему повезло. У дверей подъезда стояло такси, из которого выходил пассажир.
— Будьте добры, к Национальной библиотеке!
Таксист изумленно заметил:
— До нее всего двести метров.
— Простите, я имел в виду филиал Тольбиак.
