французом, обосновавшимся в нашей стране после Второй мировой войны. Лахос был убит тринадцатого марта 1986 года на станции метро «Шаронн». Свидетели утверждают, что кто-то столкнул его на рельсы, прямо под приближающийся поезд. После убийства в газетах много писали о пропаже портфеля, который убитый держал в руке.
Андреас Лахос возвращался из путешествия в Германскую Демократическую Республику. Об этом свидетельствует виза, проставленная в его паспорте. В этой стране он пробыл два дня.
Мне удалось связаться с дочерью библиотекаря, проживающей ныне в Лондоне. Когда я сказал, что речь идет о полицейском расследовании, эта женщина просто взъярилась, закричала, что сыта по горло всевозможными расследованиями, что полиция вела дело об убийстве крайне небрежно и что, очевидно, это дело задвинули в долгий ящик.
Я ответил, что следствие может быть продолжено, поскольку появились новые факты — убийство сотрудницы Национальной библиотеки. Дочь Лахоса это несколько успокоило. Она долго говорила со мной по телефону и рассказала об одном странном обстоятельстве. После убийства многие проявили живой интерес к так называемым бумагам ее отца. Некоторые предлагали дочери библиотекаря значительные суммы. На самом деле — я только повторяю слова мадемуазель Лахос — ее отец не владел никакими бумагами.
Я не удовлетворился этой информацией и доподлинно узнал, что Андреасу Лахосу отказали в визе на въезд в Соединенные Штаты, поскольку его имя было связано с некоей незаконной деятельностью, напоминающей шпионаж. Мне также удалось выяснить, что около двух недель назад Мадлен Тибо общалась с мадемуазель Лахос, причем интересовалась теми же самыми вопросами.
Что касается Гастона де Мариньяка, сообщаю, что двадцать пятого марта 1986 года он был обнаружен повешенным в собственной квартире, по адресу: бульвар Латур-Мобур, дом 14.
Две эти смерти связаны между собой. Лахос и Мариньяк имели отношение к документам из папки за номером 7JCP070301.
Мне удалось установить, что в восьмидесятые годы эти факты никого не заинтересовали, что само по себе странно. Я удивился еще больше, когда узнал, что следственные материалы по этим делам — определенно, убийствам! — исчезли из полицейских архивов. Ни в комиссариатах тех районов, где были обнаружены трупы, ни в центральном архиве не обнаружилось никаких упоминаний о них. Создается впечатление, что чья-то невидимая рука старательно замела все следы.
Все-таки после смерти Мариньяка в газетах появилось сообщение, что в кармане его пальто был обнаружен листок бумаги с рисунком красными чернилами — змея, кусающая себя за хвост.
Все эти обстоятельства навели меня на мысль о связи библиотечной папки, некой преступной организации, эмблемой которой является красная змея, гибели Андреаса Лахоса и Гастона де Мариньяка двадцать лет назад и убийства мадемуазель Тибо.
Имею честь сообщить, что ваше поручение исполнено.
Годунов поддался искушению и закурил, пытаясь справиться с накатившим волнением. Пот лил с него ручьями. За двое суток инспектор Дюкен проделал колоссальную работу.
Комиссар знал, что этот юноша далеко пойдет, однако его потрясло другое. Он убедился в существовании тайного общества, корнями уходившего в далекое прошлое. Это следовало из доклада Дюкена.
— Вот уж нет! — выкрикнула женщина.
— Слушай, Марго, ты в эти штуки не веришь. Сама же сто раз говорила!
— Я верю в то, что у меня есть право остаться здесь. Это будет нечто вроде компенсации за все твои художества. Тогда мы наконец помиримся!
Пьер изобразил на лице покорность судьбе. Он знал, что битва уже проиграна. Журналист понял это, как только Маргарет вышла из своего убежища через несколько секунд после ухода Габриэля. Лицо ее было озарено внутренним светом, на полных губах сверкала насмешливая и в то же время довольная улыбка. Эта шотландка была одним из самых упрямых людей, которых Бланшар встречал в своей жизни, весьма насыщенной приключениями.
— Но ты ведь не отправишься со мной в дом к его брату! — отстаивал журналист свой последний рубеж, чтобы поражение не выглядело столь сокрушительным.
— Вот это разумно, — согласилась Маргарет. — Мое присутствие там никак не удастся объяснить.
— Наконец-то я наблюдаю в твоих поступках хоть какую-то логику.
Маргарет поцеловала его в щеку.
— Мне не кажется, что этот д'Онненкур сможет как-то подтвердить свои слова, но если у него и впрямь найдутся доказательства, то это будет важнейшее историческое открытие за все последние годы.
— Что ты имеешь в виду?
— О подобных чудесах мечтает любой историк.
— Ты хочешь сказать, что эта история предназначена для тебя?
— Только научная часть. Сенсационный репортаж остается за тобой.
В итоге они пришли к соглашению о том, что Маргарет изучит обе версии документов из папки в обмен на информацию, которую Пьер добудет в квартире Исаака д'Онненкура. Возможно, именно там скрывался ключ к невероятным тайнам, связанным с родословной двух братьев. Дело упрощалось тем обстоятельством, что Габриэль не взял с Пьера обещания молчать о том, что будет ими найдено. Пьер до сих пор не мог себе представить, что же могло бы храниться в старинном комоде.
Квартира старшего брата Габриэля занимала весь роскошный верхний этаж дома, находящегося на углу Елисейских Полей и улицы Бальзака, совсем рядом с Триумфальной аркой. Нижний этаж был занят офисом знаменитой автомобильной компании и салоном высокой моды.
Портье в униформе приветствовал Габриэля, поднеся руку к козырьку фуражки:
— Добрый вечер, месье д'Онненкур.
— Добрый вечер, Оноре.
Один лишь беглый взгляд на просторный вестибюль показал журналисту, насколько обеспеченные люди здесь проживают. Роскошью была отмечена каждая деталь отделки — стены, обитые тканью, панели благородного дерева, бронзовые бра и хрустальные люстры, свисавшие с потолка. Даже сквозь ботинки Пьер ощутил толщину ковра. Зеркало барочных очертаний в широкой оправе отражало великолепную копию картины Клода Лоррена — красивый закат, золотистые отблески на руинах классического особняка.
Они молча поднялись наверх на лифте. Пьер обратил внимание на мягкость подъема и блестящие бронзовые украшения внутри кабины — памятники эпохи совершенно иных технологий.
Габриэль отпер три замка, гарантировавшие неприкосновенность бронированной двери, обшитой красным деревом, и извинился за то, что не пропускает гостя вперед.
— Мне нужно найти выключатель.
Наконец д'Онненкур его нашарил. Прихожая наполнилась светом двух десятков лампочек, закрепленных в хрустальной люстре. Здесь тоже было просторно. Меблировка свидетельствовала о хорошем вкусе и немалых деньгах — ажурные стулья, шелковые ковры и две старинные картины отменной работы.
— Ваш брат — человек с положением, — заметил Пьер.
— Скажем так, с достойным прошлым. До последних лет он занимал должность вице-директора серьезной страховой компании, затем входил в состав ее попечительского совета, а теперь отошел от дел.
— Он намного старше вас?
— На пять лет. Несколько месяцев назад ему исполнилось семьдесят пять. Теперь вы знаете и мой возраст.
