В противоположность «благородному» происхождению Барбары – ее родители были стопроцентные англосаксы и протестанты, – Нат Баум был выходцем из еврейских низов. Но он тоже сделал все, что полагалось: начал с того, что женился на дочери состоятельного человека, потом открыл свое дело в сороковых годах и стал выпускать пластинки с записями джаза и свинга. Затем наступил век рока, фирму Ната Баума прижали крупные конкуренты, и он перешел на пластинки с записями уроков аутотренинга. «Альфа рекордс» сулила здоровье, счастье и благополучие. Ее продукция становилась разнообразнее; появились диски типа «Как стать стройной при помощи самовнушения», «Как утроить ваш капитал», «Как бросить курить за тридцать дней», «Сексуальная зарядка для чувственной женщины». Реклама «Альфы рекордс» замелькала на страницах самых ходовых женских журналов. Дела шли в гору, и вскоре Нат Баум перешел на издание книг. Теперь он ворочал не одним миллионом. У него была дочь, которую он обожал, и у него было столько денег, что он мог бы уйти на покой и не бедствовать. От тесной квартирки в паршивом доме, в которой он вырос, остались лишь смутные воспоминания.
Начав с разных точек и в разное время, Нат Баум и Барбара Розер достигли того, что называют американской мечтой. И перед ними вставал один и тот же вопрос: что же дальше?
Когда за Эдом Вэллетом закрылась дверь, Нат Баум сказал:
– Как-никак, художественный директор – он, а не я.
– Но президент фирмы – вы, – возразила Барбара.
– Только в служебное время, – ответил Нат. – По правде говоря, я с большим удовольствием предавался бы пьянству где-нибудь под пальмой.
И этот туда же! Барбара знала по меньшей мере сотню мужчин, которые заводили одну и ту же старую песню: они живут ради дела, ради денег, ради службы и лелеют свою юношескую мечту о тропическом острове, смуглых красавицах и полном безделье.
– Попади вы туда, – сказала она, – вы бы умерли со скуки.
– А вы проверьте на деле, – улыбнулся Нат.
На этот раз он перебрал. Он нарушил правила, по которым велась их игра, и Барбара прекратила ее. Она стала излагать разработанную ею торгово-рекламную кампанию: объявления для оптовых торговцев, плакаты и вывески в витринах магазинов, рекламные проспекты и бланки заказов для маклеров. Наконец она умолкла в ожидании его ответа.
Он ничего не сказал. Он сидел и курил одну сигарету за другой.
Барбара недоумевала: не послала ли она его в нокаут раз и навсегда? Она все же надеялась, что нет, такого у нее и в мыслях не было. И она продолжила в том же деловом ключе: цены на бумагу, стоимость цветоделения, расходы на печать и рассылку по почте…
– Первоначальные расходы мы возьмем на себя, а вы половину из них погасите в месячный срок.
Все это содержалось в контракте. Барбара сказала все, что должна была сказать.
Нат Баум вытащил еще одну сигарету из пачки «Кента» и произнес:
– Я все пытаюсь бросить.
– А как же ваша пластинка «Как бросить курить в тридцать дней»? Или на вас она не действует?
– Такова жизнь, – пожал плечами Нат Баум.
– Вероятно, при всем внешнем цинизме в душе вы романтик, – сказала Барбара, решив возобновить игру. Уж больно он был ей симпатичен, чтобы так быстро распрощаться с ним.
– Вы, пожалуй, правы, – ответил он с улыбкой.
Она улыбнулась в ответ, напряжение между ними вдруг исчезло.
– Итак, вы даете «добро» на мои дальнейшие действия?
– Конечно. Почему нет?
– Я оставлю вам макеты рекламных проспектов. Посмотрите их на досуге.
– Не хочу. Я доверяю вам.
– Спасибо, – кивнула головой Барбара.
Она встала, собираясь уйти. Деловая встреча закончилась, игра тоже. Ничья. Она взяла сумочку и направилась к дверям. Было уже почти половина первого.
Неожиданно Нат Баум тоже поднялся. Он оказался немного ниже, чем Барбара предполагала.
– Пообедайте со мной, – предложил он. – Мы могли бы еще побеседовать.
Она прекрасно понимала, что Нат Баум предлагает ей не пообедать с ним, а переспать.
Барбара пятидесятых годов попросту не догадалась бы, что именно ей предлагают. Барбара шестидесятых завалилась бы с ним в постель в тот же вечер. Но сейчас уже были семидесятые, и она лишь ответила:
– Хорошо, я с удовольствием с вами пообедаю. – Оказывается, игра еще не кончилась, и, когда Барбара вошла в лифт, она гадала, кто же в ней будет победителем.
Часть вторая
ПЯТИДЕСЯТЫЕ
ЖЕНЩИНА ПЕРЕХОДНОГО ТИПА
Никакой женщине не заказано иметь и семью, и карьеру. Для этого нужна только должная организация.
1
– Я принадлежу к последнему поколению американцев, чье детство прошло в маленьких городках, – говорила Барбара. – Белая колокольня на лужайке в центре города, шумные школьные игры и телефонистки, подслушивающие чужие разговоры.
Тогда ее звали Барбара Друтен. Ее семья имела внушительное происхождение, но весьма призрачные доходы. Ее предки с обеих сторон были голландские фермеры, поселившиеся в долине Гудзона в начале восемнадцатого века. У ее матери в детстве были гувернантки и повозка, запряженная пони. Отец хорошо ходил под парусом и играл в крокет, но он намного хуже вел страховые дела, которые перешли к нему по наследству. Ее родители помнили двадцатые годы, когда они были богаты, и, вынужденные экономить на мясе, смаковали свои воспоминания об икре.
В том маленьком городке, которым был Полинг, разница в доходах не имела столь уж большого значения, и Барбара от души повеселилась на всех вечеринках с танцами, молодежных посиделках и пикниках. Она была чуточку слишком красива, чтобы располагать к себе девочек, и чуточку слишком умна, чтобы нравиться мальчикам. Тем не менее у нее была лучшая подруга, с которой она делилась секретами, и к выпускному классу – возлюбленный, который пригласил ее в июне на бал, а затем на протяжении всего лета каждую субботу пытался лишить ее невинности.
Она носила юбки-солнце – по моде тех лет; юбки то и дело взвивались вверх и опускались вниз. Она надевала носочки, обязательно подвертывая резинку, отчего на ногах оставался след и не проходил часами. Она, как все девчонки, носила мелочь в туфлях, вязаные свитера и белые пикейные блузки с кружевными воротничками. Она хотела казаться разбитной и бедовой, но боялась шпаны, то есть парней, которые постоянно совершенствовали двигатели своих автомашин и ходили с жирными патлами. Она знала, что Пегги Сью Дискби в предпоследнем классе подзалетела. Ее «поездка к тете в Чикаго» на самом деле, как узнала Барбара из сплетен в читальном зале, была лишь поводом для аборта где-то на юге Нью-Джерси, где они были разрешены.
Ее не интересовали ни модные песни, ни рекорды в гольфе, ни слушания в сенате, ни спутники, ни холодная война. Ее интересовало, кто с кем гуляет и кто кого бросил, действительно ли «французский поцелуй» сводит парней с ума и можно ли пользоваться тампексами, если ты еще девушка.
Поскольку Барбара закончила среднюю школу с высокими отметками, а к тому же ее дядя с материнской стороны пожертвовал библиотеке Уэлсли коллекцию редких иллюстрированных рукописей семнадцатого века по флоре Европы, а также потому, что именно в колледже вернее всего встретишь будущего мужа, – Барбару отправили в колледж Уэлсли.
Как говорится, в пятидесятые годы мальчики получали степень доктора философии, а девочки – мужей.
Барбара поступила в Уэлсли осенью 1954 года, имея в своем гардеробе кашмирские свитера, шотландские юбки в складку и несколько пар бермудов. Она вязала носки для своих кавалеров, играла нескончаемые партии в бридж и засиживалась с подружками до поздней ночи, обсуждая вопрос, как много можно позволить парню после обручения и сколько детей должно быть в идеальной семье.
