такую чудесную погоду валяться в постели. Капли от насморка, жидкость от кашля, аспирин загромождали весь ночной столик, а корзина была полна мокрыми бумажными салфетками. – Я ведь никогда не простужалась.
– Знаешь, что говорят о простудах олухи-психиатры? Что простуда – это вытеснение слез, – Джордж решил хоть немного развеселить ее, чувствуя в глубине души свою вину перед ней. Он понимал, что роман с Кэрлис – отчаянная попытка убедить себя в собственной полноценности. Он ненавидел себя за то, что такой никудышный мужчина в постели с Джейд, и знал, что будет и дальше спать с Кэрлис. Он боялся, что в противном случае у него с Джейд вообще ничего не получится и она его оставит. И тогда уже не придется винить во всех бедах слишком маленькую квартиру.
– Откуда тебе известно, что говорят психиатры? – требовательно спросила Джейд. – О простудах, да и обо всем остальном.
– А я когда-то знался с одним, – сказал Джордж с самодовольной улыбкой. – Вот почему я представляю собой столь превосходный экземпляр.
Джейд показала ему язык и швырнула пачкой салфеток. Он засмеялся, и, несмотря на ее простуду, они занялись любовью.
– Лихорадочно – с лихорадочной, – прокомментировала Джейд. Мир снова казался ей прекрасным, все было по-прежнему. – Ты был бесподобен.
– Ты тоже вполне ничего, – улыбнулся он. – Особенно для новичка…
Джордж пошел на кухню заваривать чай. Он чувствовал, что Джейд что-то подозревает, ему было страшно подумать о том, что она оставит его, если узнает о Кэрлис, но изменить ничего не мог. Ужас состоял в том, что ему нужны были обе женщины, и Джейд, и Кэрлис. Без Джейд он не мог представить себе свою жизнь, Кэрлис давала ему возможность чувствовать себя настоящим мужчиной.
Через два дня Джейд стало лучше, и она вышла на работу. Все было хорошо, но чувство грусти не оставляло ее, потому что впервые за два года у них с Джорджем не было никаких планов на лето. Вместо того чтобы снять дом, он предлагал ездить в Мэн и Нантаккет на выходные. Все по-старому, говорил Джордж, я хочу жить с тобой, я тебя люблю. И у нее не было причин ему не верить. Почему, собственно, она должна сомневаться в его словах? Ведь он никогда ей не лгал.
Они переехали в свои новые великолепные апартаменты в июле, и раздражительность Джорджа, казалось, рукой сняло. Он снова был прекрасным любовником – первые дни прошли, как медовый месяц.
– Потрясающе, – задыхаясь говорила Джейд, после того как они обновляли комнату за комнатой, занимаясь любовью, – прежний ритуал был возобновлен.
– Ну что, теперь согласна, что лучше было подождать? – спрашивал Джордж, думая, что теперь он сможет встречаться с Кэрлис в своей старой квартире. – Ведь это для нас новое начало, верно?
– И мы всегда будем счастливы, правда? – не сдержалась Джейд. Ей не хотелось выглядеть старомодной собственницей, но ничего поделать с собой она не могла. Хорошо было быть независимой, но уверенность в будущем ей тоже была нужна.
– Всегда, – подтвердил он.
Через неделю после окончательного переезда Джейд решила отметить это событие. Она зашла в «Маддердейк», любимый цветочный магазин Джорджа, и послала ему роскошный букет ярких орхидей.
– Вложить карточку? – спросил продавец.
Джейд заколебалась, но тут ей пришла в голову одна мысль.
– Не надо, – улыбаясь, сказала она. – Пусть гадает, какая из его приятельниц послала эти цветы.
На следующее лето Кирку должно было исполнится сорок восемь, дата, которой он всегда боялся, – именно в этом возрасте ушел из жизни отец. Возрождение компаний, начиная с отцовской, теперь принадлежало прошлому. Кэрлис помогла ему избавиться от него. Благодаря ей, благодаря «Самоучу» он стал, наконец, свободен. Он уже не страшился надвигающегося дня рождения, он верил, что вступает в новую; насыщенную событиями жизнь. Он понимал, что своим душевным подъемом, нынешними успехами он обязан жене. Если бы не Кэрлис, если бы не ее проницательность и поддержка, и личная, и профессиональная, и даже денежная, ничего этого не было. Он ценил ее помощь, но словами выразить признательность не мог. Он решил подарить Кэрлис путешествие.
– Помнишь Айрис Стеннис? – спросил он как-то в июле. Последнее время Кирк неделями пропадал в Чарлстоне. Он испытывал неловкость, что так мало времени проводит дома, и в то же время гордился тем, что жена его – самостоятельная женщина, не то что Бонни.
– Такую разве забудешь, – проговорила Кэрлис, закатывая глаза. – Дама – сокровище!
– Так вот, у ее сестры вилла на Антибах, – по тону Кирка чувствовалось, что он готовит чудесный сюрприз. – На лето они с Айрис уезжают в Саутхэмптон, а виллу отдают нам!
– Виллу? На Антибах? Вот это да! – Кэрлис припомнила себя прежнюю – тогда она готова была переплыть Атлантику, лишь бы провести хоть одну ночь на вилле. Но новая Кэрлис, Кэрлис, у которой был любовник, никуда не хотела уезжать. Она не хотела быть вдали от Джорджа.
– Вилла в нашем распоряжении на две недели.
– Прекрасно! – воскликнула Кэрлис. – Только мне надо договориться с Джошуа. – Она улыбнулась в надежде, что Джошуа заупрямится и ехать не придется. Она любила Кирка, но не представляла себе, как будет жить без Джорджа.
– Если Джошуа начнет ворчать, – сказал Кирк, – я сам с ним потолкую.
– Целых две недели? – спросил Джордж. – И я даже не смогу разговаривать с тобой по телефону?
Кэрлис покачала головой. Несчастный вид Джорджа терзал ей сердце. Такая власть над другим человеком и пугала, и возбуждала ее.
– Боюсь, что так, – мягко сказала она. Разговор происходил в «Ридженси». Джордж и Кэрлис лежали в постели, тесно прижавшись друг к другу. Он пошевелился, отодвигаясь от нее.
