вылетела из дома и бежала всю дорогу до Соплинга.
Доктор оказался в отсутствии, и я отдала письмо толстомордой девице, открывшей мне. Она смотрела тупым бараньим взглядом, но кажется, мне удалось довести до ее понимания, что письмо необходимо вручить Макгрегор-Робертсону сразу, как только он вернется. Потом я поспешила обратно в «Замок Хайверс».
Проходя через холл, я заглянула в кабинет и увидела, что господин Джеймс сидит за столом и пишет. Заметив меня, он положил ладони на страницу, словно желая скрыть написанное (хотя чтобы рассмотреть что-нибудь с порога, вам понадобилось бы орлиное зрение).
Я остановилась в дверях.
— У вас будут еще распоряжения, сэр?
— Нет.
— Тогда я отнесу миссус завтрак.
— В этом нет необходимости. Она спит, не нужно ее беспокоить.
— Но, сэр, разве не следует ей выпить чашку чая и съесть чего-нибудь?
— Следует, — согласился господин Джеймс. — Вот почему, пока тебя не было, я самолично обо всем позаботился. Возможно ты удивишься, Бесси, но в студенческие годы заваривание чая без посторонней помощи являлось для меня вполне посильным делом. Сколь бы сложна и трудна ни была данная процедура, я удостоверился, что все навыки сохранились.
Зайдя в кухню минутой позже, я действительно обнаружила там уйму свидетельств недавней возни с чаем и небольшое наводнение на полу.
Доктор прибыл примерно через час, и несколько минут двое мужчин совещались в кабинете, прежде чем пойти к миссус. Я тихонько поднялась за ними следом и приникла ухом к двери, но не услышала ничего, помимо неразборчивого бормотанья голосов, перемежаемого долгими паузами. Возвращаясь в кухню, я заметила, что господин Джеймс оставил дверь кабинета открытой. На столе лежал бумажный лист. Обычно меня ни крошечки не интересовало, что там хозяин может писать. Но сегодня он так старательно прикрывал от меня страницу, что во мне взыграло любопытство. Может, он писал про миссус или про какое-то происшествие в Эдинбурге, заставившее ее вернуться раньше срока. Я на цыпочках вошла в кабинет.
Оказалось, господин Джеймс писал письмо Дункану Гренну, ЧП. Там не содержалось ничего достойного внимания, но я на всякий случай прочитала все от начала до конца. В первых строках он благодарил почтенного джентльмена за огромное удовольствие, которое они с миссус получили от званого вечера. Потом сто лет распинался о своем фонтане и приглашал Гренна на церемонию открытия. Затем многословно извинялся, что они с женой не смогли отправиться на прогулку с ЧП и его супругой, но объяснял, что миссус слегла с мигренью. Теперь он окончательно принял решение (сообщал господин Джеймс) выдвинуть свою кандидатуру на выборах. В заключение он выражал надежду, что расходы окажутся не чрезмерными, и спрашивал, сколько денег потратил сам Гренн на свою избирательную кампанию.
Все совершенно невинно. Почему же хозяин пытался спрятать от меня написанное? Может, не шибко гордился взятым раболепным тоном.
Я уже собиралась положить письмо на место, когда вдруг услышала шаги на лестнице. Господин Джеймс и доктор спускались вниз в некоторой спешке. Собственно говоря, они уже были в холле. Внезапно запаниковав, я метнулась к окну и укрылась за выцветшей бархатной портьерой в надежде, что господин Джеймс сейчас же проводит доктора, а после вернется к жене. Но к моему ужасу мужчины зашли в кабинет и плотно закрыли за собой дверь.
Я услышала голос господина Джеймса, глухой и хриплый:
— Прошу вас, располагайтесь.
Скрипнуло кресло под тяжестью опустившегося в него тела, потом раздались разные шуршащие, скребущие, постукивающие звуки, природа которых оставалась для меня непонятной, пока не чиркнула спичка — тогда стало ясно, что они сопровождали процесс набивки трубки. Далее послышались попыхивания и посасывания, затем скрипнуло другое кресло и наконец, после продолжительной паузы, господин Джеймс снова заговорил, теперь более отчетливо:
— Итак, сэр. Что вы скажете?
Его слова поразили меня до чрезвычайности, главным образом потому, что они составились в первый на моей памяти
Я обнаружила, что если прижаться щекой к стенке оконного проема, можно подглядывать в узкую щель между портьерой и стеной. Мужчины сидели по разные стороны камина, я видела лица обоих, но господина Джеймса больше в профиль. Доктор откинулся на спинку кресла и смотрел в потолок, попыхивая трубкой и обдумывая ответ на заданный вопрос.
— Этот эпизод в Эдинбурге, — наконец произнес он. — Когда, вы сказали, он имел место — вчера?
— Да, — ответил господин Джеймс. — Мы планировали остаться в городе дольше, но… пока я разговаривал с тем малым, Ноксом, она просто исчезла из гостиницы, и я нашел ее здесь. Впрочем, после истории в конторе по найму я бы в любом случае настоял на немедленном возвращении домой.
— Значит, столь странный поступок ваша жена совершила не далее как вчера, — промолвил Макгрегор-Робертсон. — Однако она отказывается говорить о нем или хотя бы признать сам факт случившегося.
Господин Джеймс кивнул. Они оба немного помолчали, попыхивая трубками. Само собой, я сгорала от любопытства.
Наконец господин Джеймс сказал:
— Вы же заметили, Дуглас, когда я заводил разговор о вчерашнем, она притворялась, будто не слышит меня.
— Да… либо трясла головой и смеялась, словно позабавленная
— Сомневаюсь. Мне думается, она все прекрасно помнит. Но из смущения и неловкости делает вид, будто ничего не случилось. Конечно же, ей неприятно сознавать, что она не владеет собой или ведет себя ненормально.
— А эти вопросы, которые она задавала девушкам… Вы выяснили, в чем там дело?
Господин Джеймс помотал головой.
— Нет. Я не уверен, что Нокс знает. А если и знает, он ничего не сказал. Нам известно лишь, что вопросы были весьма личного характера.
— Итак, — промолвил доктор. — С одной стороны, мы имеем ряд произошедших в Эдинбурге событий, засвидетельствованных вами и прочими достойными доверия особами вроде вашего Нокса — событий, сопряженных с ненормальным, необъяснимым, пугающим поведением Арабеллы.
— Именно так.
— Событий, о которых сегодня она либо не помнит, либо не хочет говорить. С другой стороны, мы имеем появление у нее в комнате
— Призрака в образе Норы Хьюс.
— Да, — кивнул доктор и после долгой паузы добавил: — Черт бы побрал эту девицу — я надеялся, мы никогда больше о
У меня аж челюсть отвисла, настолько странным и неожиданным было последнее замечание. О чем они, собственно? Я надеялась, один из них продолжит тему. Но к моему разочарованию, господин Джеймс молчал, хмурясь и потирая подбородок а доктор чиркнул спичкой и усердно запыхал трубкой, выпуская густые клубы дыма.
Наконец он заговорил:
— По моему мнению, нам следует рассмотреть три возможных варианта. Первый, наименее
