За глянцевой скорлупой Шепчущего кружились и сверкали искры рунного света.
— Я спросила, это возможно? — повторила Мэдди. — Освободить моего отца из Нижнего мира?
Локи считал ее незрелой и нелогичной. На самом деле, едва услышав его рассказ о бегстве из Нижнего мира, Мэдди принялась рассуждать очень четко. Она поставила на его готовность помочь не потому, что доверяла добродушию Локи, напротив, она ожидала, что он солжет. Она не сомневалась, Локи не позволит ей бросить Шепчущего обратно в огненную яму, но, чтобы забрать оракула из Зала Спящих, нужны были двое. Мэдди была уверена, что Локи станет потакать ей, лишь бы не дать Шепчущему попасть в руки ванов, по крайней мере пока Локи и Мэдди не достигнут Подземного мира, где Локи спокойно передаст Мэдди и оракула в руки Одина. Не бесплатно, конечно же.
Что ж, в такую игру могут играть как минимум двое.
На обратном пути из Зала Спящих Мэдди очень серьезно размышляла. Часть ее хотела прибежать с вопросами к Одноглазому, как она всегда поступала ребенком. Но пророчество Шепчущего заставило ее насторожиться, и в немалой степени потому, что, если она прочла его правильно, поражение Одноглазого приведет к гибели миров.
Мэдди хотела бы никогда не слышать о Шепчущем. Но теперь дороги назад нет. И хотя он — плохая замена советам ее старого друга, по крайней мере, пророчество не может лгать.
Девочка знала, что Одноглазый подумает о ее плане, и ей было больно обманывать его, но она ничего не могла поделать. «Я спасу его от него самого, — повторяла она. — Я спасу миры».
— До тех пор пока Локи согласен помогать…
— Об этом не беспокойся, — уверил Шепчущий. — Я смогу его убедить. Я весьма убедителен.
Мэдди долго смотрела на него.
— Насколько я помню, в прошлый раз ты хотел его убить.
— Даже от мертвых есть прок, — возразил оракул.
Через полчаса явился Локи, запыленный, со стертыми ногами, в юбках Полоумной Нэн Фей.
— Вы только посмотрите, — самым гадким голосом произнес Шепчущий. — Песья Звезда надела платьице. Что дальше, а? Диадема и жемчуг?
— Ха-ха. Очень смешно. — Локи принялся разматывать шаль с головы. — Извини, что опоздал, — обратился он к Мэдди. — Пришлось идти пешком.
— Это уже не важно, — откликнулась Мэдди. — Важно, что Шепчущий у нас.
Обманщик с любопытством посмотрел на девочку. Ему показалось, что она раскраснелась, от волнения или от страха, в ее цветах появилась какая-то яркость, отчего ему стало не по себе.
— Что случилось? — спросил он.
— Мы разговаривали, — ответила Мэдди.
Локи выглядел неуверенно.
— О чем?
— Я кое-что придумала, — сообщила она ему.
И Мэдди принялась намечать свой план, сперва неохотно, потом все более уверенно. Постепенно лицо Локи становилось все бледнее и бледнее, а Шепчущий пылал, точно стайка светлячков, и улыбался, словно готов был взорваться.
— Нижний мир? — наконец спросил Локи. — Хочешь, чтобы я отправился в Нижний мир?
— Ты слышал, что предсказал оракул!
— Поэтическая вольность! — рявкнул Локи. — Оракулы их любят.
— «Генерал будет стоять одиноко, — сказал он. — Безымянный восстанет. Девять миров погибнут». Война, Локи. Ужасная война. И единственный способ ее остановить — освободить моего отца из Нижнего мира. Ты обещал мне помочь…
— Я обещал помочь вернуть Шепчущего, — уточнил Локи. — Я ничего не говорил о спасении миров. Собственно, что плохого в войне?
Мэдди подумала о долине Стронд, о полях и домах, разбросанных по дороге от деревни Мэлбри до Фоджес-Пост, обо всех тропинках и изгородях, об осеннем запахе горящей стерни. Она подумала о Полоумной Нэн в кресле-качалке, о ярмарке на лугу, о Джеде Смите, который старался как мог, и обо всех милых, безобидных жителях долины с их жалкими жизнями и глупым убеждением, что они живут в центре миров.
И впервые в жизни Мэдди Смит поняла нотации, запугивания, тайные знаки от сглаза за ее спиной. Сотни маленьких жестокостей, из-за которых она сбегала в лес Медвежат больше раз, чем могла припомнить. Она думала, ее ненавидели за то, что она не такая, как все, но теперь она знала правду. Ее боялись. Боялись кукушонка в своем гнезде, боялись, что однажды он вырастет и приведет Хаос в их маленький мирок.
Так и вышло, подумала Мэдди. Это она все затеяла. Без нее Спящие бы не проснулись, Шепчущий висел бы в безопасности в своей яме, и до войны оставалось бы еще лет пятьдесят, или сто, или даже больше…
Девочка повернулась к Локи.
— Это возможно. Ты сам сказал.
Локи резко засмеялся.
— Ты не представляешь, что предлагаешь. Ты и носу не казала до сих пор из своей долины, а теперь планируешь штурмовать Черную крепость. Не много ли ты на себя берешь?
— Ты боишься, — заметила Мэдди, и Локи снова трескуче засмеялся.
— Боюсь? — спросил он. — Ну конечно боюсь. Бояться — мое призвание. Я умею бояться и потому до сих пор здесь. Кстати, о страхе. — Он глянул на Шепчущего. — Ты представляешь, что Генерал со мной сделает, если… Нет, не отвечай, я не хочу знать. Достаточно сказать, что мы немедленно оба пойдем к нему, отдадим ему чертову штуку, и пусть торгуется с ванами, ля-ля-ля, ля-ля-ля…
— Когда встретятся Один и Мудрый Мимир, Хаос придет в Девять миров. — Шепчущий говорил почти лениво, но цвета его сверкали, точно пламя дракона.
— Что ты сказал? — обернулся Локи.
— Я говорю, ибо должен, и не смею молчать.
— О нет. — Локи поднял руки. — Даже и не думай пророчествовать прямо сейчас. Я ничего не хочу слышать. Я ничего не хочу знать.
Но Шепчущий снова говорил. Его негромкий голос приковывал внимание, и оба слушали, Мэдди со смятением, Локи с растущим недоверием и страхом.
— Я вижу Ясень у открытых ворот, — вещал Шепчущий. — Молнией сожжен, но росток зеленеет. Я вижу встречу мудрого и не столь мудрого на Нижнем краю. Я вижу корабль мертвецов на брегах Хель и сына Бёра с его псом у ног его…
— О боги! — взмолился Локи. — Пожалуйста, не говори больше.
— Я говорю, ибо должен, и не смею…
— Да ты пятьсот лет молчал! — перебил Локи, который стал еще бледнее, чем прежде. — К чему теперь менять привычки?
— Погоди, — встряла Мэдди. — Сын Бёра — это одно из имен Одина.
Локи с несчастным видом кивнул.
— А пес?
Локи болезненно сглотнул. Даже его цвета, пронизанные серебряными нитями страха, побледнели.
— Неважно, — напряженно произнес он.
Мэдди повернулась к Шепчущему.
— Ну? — поинтересовалась она. — Что это значит?
Оракул светился узором, который девочка опознала как веселье.
— Я только пророчествую, — сладко произнес он. — Толкование я оставляю другим.
Мэдди нахмурилась.
— Ясень. Наверное, это я. Зеленый росток из сожженного молнией дерева. Мудрый — это, конечно же, Шепчущий. Сын Бёра на корабле мертвецов с его псом у ног его… — Взгляд девочки остановился на
