Я так давно и так часто живу, что даже начал обзаводиться воспоминаниями. Хотя, знаешь, на самом деле мне это не положено: доску надо вытереть начисто, чтоб скрипела; а сломается — списать на издержки познания, прикатить нового подопытного субъекта — хотя я не знаю, может, у них и субъектов-то уже не осталось, — и начать все заново. Естественный отбор, хотя и не очень-то естественный, когда железка решает, годишься ты или нет, контроль качества, конвейер.
А может, я — в контрольной группе, а настоящий эксперимент проходит где-то в другом месте. Может, в соседней комнате.
А может, у них, кроме меня, уже ничего не осталось.
И все же я помню — или это сон, или синтесканом навеяло, да какая, в жопу, разница, — вершину холма, вопящие толпы, копье пронзает мне бок, и солнце заполняет все небо белизной, большей Бога… И во сне мне кажется, что все прожитые мной жизни, недожизни, куски ощущений, ложные воспоминания — все сводится к тому единственному моменту, мимолетному мигу Спасения, и крестиком отмечен момент высшего понимания, когда все сошлось воедино на секунду, а потом энтропия навеки растаскивает все обратно по местам, и я понимаю, что за всей фальшью Самости и навязшими в зубах цитатами из Писания кроется зерно истины… Разобрать человека на кусочки, найти шестеренку, что заставляет крутиться род человеческий, таинственную спираль, глубже ДНК, что связывает нас. Может, внутри этой оси и кроется ген Спасения, претворяющий зло в добро, солому в золото… Фактор И-СУС.
Вы это во мне ищете? Да? Ген
«Жизнекредо Самости», ок. 2141. Стих 5742. Подвергнуть испытуемого разрушению, восстановить и начать все сначала. Я чувствую, что стал для них вызовом. Сможешь вылечить это — сможешь вылечить все, что угодно. Господь у тебя в генах. Надо лишь выпустить его.
Белая палата мерцает вокруг; яркие прожектора подмигивают на блестящих иголках; металлические зажимы сильнее давят на виски, когда все начинается сначала.
«Ага, вы снова с нами. Ну, как мы себя чувствуем?»
Я пытаюсь укусить резвые пальцы, сующие кляп мне в рот. Оно, конечно, ничего не почувствует, но хоть душу отвести. На лице у него — вежливое сожаление.
«Агрессия, мистер О'Ши. Разве вы не знаете, что все Жизнество — едино?» Игла по твердой неумолимой дуге приближается к лицу. Полный заряд спасения капает ядом мне в глаза.
Да сколько ни повторяй, детка, все равно это фигня.
Машинка с электронной дощечкой для записи останавливается, что-то секунду жужжит про себя и катится прочь. В миллионе триллионов синапсов мозга, превращенного в холодец, продолжает играть в прятки хитрый фактор И-СУС, радостная молекула Спасения на самом дне полных дерьма закромов этого жалкого мира.
Воспоминание опять шевельнулось: копье, солдаты, песнопения, издевательские вопли, и мой собственный голос возносится в мольбе и повелении.
Боже мой. Если бы.
МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ
Я не жадная. Честно. Мне только и нужно, что место под солнцем: хорошенький кусочек, четыре на шесть футов; место для полотенца, косметички, шезлонга, солнцезащитного крема. Горячий песок, шум прибоя, дизайнерские солнечные очки, волшебный запах соли и кокоса. Это место называется Платиновые пески™, Пляж Пляжей, высшее наслаждение солнцем. Так и есть: там настоящие пальмы скрывают забор по периметру, фильтры вылавливают нежелательных посетителей, очистители воздуха дают свежесть круглый год и спасатели класса «А» следят с двух сторожевых вышек за постоянным соблюдением обязательного для Платиновых песков™ свода строгих правил.
Конечно, в этой зоне нигде не валяется мусор (любое нарушение влечет за собой автоматическое понижение класса). Водоросли, камни и пляжная живность проходят строжайший отбор, их исследуют и при необходимости удаляют. Конечно, природная естественность до определенной степени поощряется, но только не в ущерб эстетике. В конце концов, Прекрасность — и право, и почетный долг обитателя Платиновых песков™, а обязанность правления — поддерживать эти стандарты на высоком уровне.
Я очень одобряю эту политику. Более того, я ее всем сердцем поддерживаю; в конце концов, правила есть правила, а без них Платиновых песков™ и не было бы. Я видела рекламу. Я знаю, что они из себя представляют. Не живьем, конечно, — у меня серебряная карточка, поэтому меня пускают только на Серебряные пески™, там, конечно, очень мило, но совсем не так эксклюзивно. Но я не жалуюсь. Я почти два года стояла в очереди на Серебряные пески™, пока не прошла отбор, и день, когда я впервые заняла место на Серебряных песках™, был счастливейшим днем моей жизни. Конечно, пальмы там пластиковые и эстетические требования не такие строгие, но большую часть времени даже и не скажешь, что ты на Серебряных песках™, разве что ветер подует с Общедоступного пляжа, расположенного дальше по берегу, и принесет запах пота, сточной ямы и дешевого лосьона для загара — тогда только вспоминаешь. Подумайте, как ужасно на Общедоступном пляже: ни отбора купальщиков, ни спасателей, ни пальм, ни ограды, ни сеток. Туда ходят совершенно все, кто хочет, и безобразность попадается так часто, что никто даже не обращает на нее внимания.
На Общедоступном пляже каких только уродов не встретишь: толстые женщины, волосатые женщины, беременные женщины, женщины в полиэстеровых слаксах. И мужчины не лучше: бледные мужчины, пухлые мужчины, лысые татуированные мужчины, седеющие мужчины с кожей, как гофрированная бумага. Просто ужас какой-то. Все равно что в какой-нибудь развивающейся стране. Некоторые, бедняжки, пытаются выбраться оттуда: например, Таня, с которой мы раньше жили на одной улице. Платиновая блондинка, девять стоунов четыре фунта, две подтяжки лица, увеличение груди, липосакция, наращивание волос, подтяжка живота — и она все еще ждет своей серебряной карточки. Она знает, что ходит по краю: эти подпольные пластические хирурги, может, и дешево берут, но в итоге за все приходится расплачиваться так или иначе; в ее случае — отвислой задницей и безобразной складкой плоти как раз над линией бикини, какую не пропустит ни один инспектор. На Общедоступном пляже она еще может как-то вывернуться с помощью закрытого купальника, но у Серебряного пляжа есть свои стандарты. Как говорится, «вываливай или проваливай», и, я думаю, всем ясно, что Таня провалилась навсегда. По моим подсчетам, она еще года три будет расплачиваться за предыдущие операции; а к тому времени, скорее всего, уже по возрасту не пройдет на Серебряный пляж, даже если ей удастся сделать нормальную бразильскую эпиляцию воском.
Я бы ей помогла, конечно. Но не могу, я теперь живу в Серебряной квартире, и люди заметят, если я начну околачиваться на Общедоступном пляже. Мне могут даже понизить класс, а этого я не переживу. Кроме того, мне каждый день приходится проходить Проверку Прекрасности, и поверьте, это не даром дается.
Эпиляция воском, полировка ногтей, маникюр, массаж; час в спортзале каждое утро и еще час у парикмахера — не говоря уже о самом пляже. На Серебряных песках™ загар по всему телу обязателен, и если на теле увидят хоть контур бретельки, могут понизить класс прямо на месте. А еще пляжный волейбол, плавание, упражнения на осанку — все это не так просто, потому что теперь мне приходится носить каблуки. И все это — лишь поддержание себя в порядке.
Конечно, на Золотых песках™ и на Платиновых™ еще труднее. Моя лучшая подруга Люсида месяц назад сдала на Золотую карточку, так что я, конечно, теперь вижу ее гораздо реже, но мы все же иногда
