одна странность: все строения были равноудалены от перекрестка. Создавалось впечатление, что кто-то гигантским циркулем очертил правильный круг, который и являлся границей поселения. Внутри круга было пусто.
Опыт подсказывал мне: люди в таких местах мало отличаются от прочих. Некоторые – бедные, гордые и порядочные. Другие – низкие и никчемные. Но все знают друг друга досконально, и ни одно событие в поселке не проходит незамеченным.
В этот прохладный день на улице не было ни души. Мне не у кого оказалось спросить дорогу в белую общину (если предположить, что существовала и черная). К счастью, я заметила что-то вроде зеленого дорожного знака, торчащего на шесте перед домом. Надпись на нем гласила: «ХОТШОТ».
Ну что ж, я прибыла на место. Теперь оставалось найти дом Кристалл Норрис.
Мои поиски увенчались успехом – на одном из ржавых почтовых ящиков я увидела номер дома, затем – еще один. Следующим по счету было жилище Норрисов. Оно несколько отличалось от своих собратьев – к дому была пристроена небольшая терраса, на которой располагалось несколько садовых кресел. На лужайке стояло две машины – «Форд-Фиеста» и совсем древний «бьюик».
Уже приближаясь к дому, я вдруг поняла, что не так в этом поселке.
В Хотшоте не было собак.
Согласитесь: как правило, приехав в дыру вроде этой, вы остерегаетесь вылезать из машины, поскольку вокруг обязательно бегает десять-двенадцать шавок всех мастей. Здесь же ни единое тявканье не нарушало зимнюю тишину.
Я пересекла запущенный двор и подошла к крыльцу. Преследовало ощущение, будто каждая ступенька под ногами глядит на меня во все глаза. Наконец я постучала в тяжелую деревянную дверь с тремя стеклянными вставками, которые, очевидно, использовались как «глазки». Во всяком случае, через одну из них за мной наблюдали.
После затянувшейся паузы, во время которой я уже начала нервничать, дверь отворилась.
Передо мной стояла джейсоновская новогодняя подружка – правда, одетая куда проще, чем в тот раз. Сейчас на ней была кремовая футболка и черные джинсы, на ногах – ботинки с благотворительной ярмарки. Короткие курчавые волосы казались припорошенными пылью. Девушка – тоненькая и напружиненная, как натянутая тетива – выглядела моложе своих лет.
– Кристалл Норрис?
– Да. – В общем-то, в ее голосе не было особой враждебности, скорее – озабоченность.
– Я Сьюки, сестра Джейсона Стакхауса.
– Вот как? Заходите.
Кристалл отступила, и я прошла в крошечную гостиную, загроможденную мебелью. Тут стояли два кресла и диван на три подушки темно-коричневой расцветки. Знаете, с такой виниловой обивкой, сквозь которую прорастают пригорки огромных пуговиц. Ужасно неудобная вещь: летом вы прилипаете к такому дивану, а зимой соскальзываете с него. К тому же в углубления возле пуговиц всегда набиваются крошки.
Еще комнату украшал пятнистый коврик в темных красно-желтых тонах, репродукция «Тайной Вечери» над телевизором и куча разбросанных детских игрушек. Домик пропитывали ароматы риса, красных бобов и кукурузного хлеба.
В дверях кухни стояло детское креслице, где годовалый малыш развлекался с детальками от «Дупло»[8]. Мне показалось, что это мальчик, хотя сказать с уверенностью я не могла – зеленую водолазку и комбинезончик мог носить ребенок любого пола, а опознавательные знаки вроде бантиков и ленточек отсутствовали на темных коротких волосиках.
– Твой ребенок? – приветливо спросила я.
– Нет, моей сестры, – ответила девушка и жестом предложила мне сесть.
– Кристалл, причина, по которой я здесь… Ты знаешь, что Джейсон пропал?
Моя собеседница устроилась на краю дивана. Она сидела, не поднимая глаз – лишь когда я заговорила, бросила на меня быстрый взгляд. Мне показалось, что исчезновение Джейсона не стало для нее новостью.
– И когда? – спросила она. В ее голосе была приятная хрипотца. Должно быть, на мужчин она действовала неотразимо.
– С вечера первого января. Он уехал от меня, а на следующее утро не явился на работу. На пирсе за его домом обнаружена кровь. Грузовик Джейсона стоял перед домом незапертый…
– Я ничего не знаю об этом, – быстро произнесла Кристалл.
Она лгала.
– Кто сказал, что я должна иметь к этому какое-то отношение? – Девушка явно заводила сама себя. – Я знаю свои права и вовсе не обязана разговаривать с вами.
Ну как же, помню: 29-я Поправка к Конституции – оборотни не обязаны разговаривать со Сьюки Стакхаус.
– Нет, обязана. – Терпение мое лопнуло, и я решила не церемониться с этой штучкой. Она выбрала неверный тон. – У нас с тобой разное положение. Я, в отличие от тебя, не имею ни сестры, ни племянника. – Я кивнула в сторону малыша, решив, что угадала его пол с вероятностью в пятьдесят процентов. – У меня нет ни матери, ни отца – никого. Вообще
– А то что? – Тонкое лицо девушки исказилось. Ей действительно важно было знать, какие у меня рычаги – я видела это даже сквозь плотный туман, обычный для оборотня, затягивавший ее сознание.
– Вот именно – что? – раздался спокойный голос.
