ко мне на работу, как вы сейчас. Я их пустила к себе домой. Я ответила на их вопросы.
Только не правдиво. (Я знаю, что вся эта доктрина построена на лжи, но уж что могу.)
— Я очень сочувствую вашей утрате и понимаю ваши старания выяснить, что случилось с Дебби, — продолжала я медленно, подбирая слова, потом перевела дыхание. — Но с этим пора кончать. Хватит — значит хватит. Я ничего не могу сказать вам нового по сравнению с тем, что уже сказала.
К моему удивлению, Сэм обошел меня и поспешно вышел в бар, ни слова не сказав тем, кто остался. Отец Риордан удивленно глянул ему вслед, а меня присутствие Пелтов стало напрягать еще больше, чем раньше. Что-то сейчас происходило.
— Я понимаю ваши слова, — чопорно произнес Гордон Пелт. Это он впервые заговорил. Он явно не был доволен тем, что оказался здесь и делает то, что делает. — Я понимаю, что мы не лучшим образом подошли к данному вопросу, но вы нас простите, если примете во внимание, что нам пришлось пережить.
— Да, конечно, — сказала я, и это, если не было полной правдой, то не было и полной ложью.
Закрыв сумочку, я сунула ее в ящик стола Сэма, куда все девушки сумки складывают, и поспешила в бар.
Я почувствовала, как меня окатило смятением: что-то было не так. Чуть ли не каждый мозг излучал громкий сигнал интереса в сочетании с беспокойством на грани паники.
— Что случилось? — спросила я у Сэма, заходя за стойку.
— Я только что сказал Холли, что звонили из школы. Пропал ее сын.
У меня холодок пополз по спине вверх.
— Как это случилось?
— Обычно мама Даниэль забирает Коди из школы вместе с Эшли, дочкой Даниэль.
Даниэль Грэй и Холли Клири были лучшими подругами со школьных лет, и эта дружба продолжалась через их неудачные браки, и после развода тоже. Они любили работать в одну и ту же смену. Мать Даниэль, Мэри Джейн Джаспер, была для Даниэль спасительницей, и время от времени ее великодушие распространялось также и на Холли. Эшли сейчас где-то лет восемь, а сыну Даниэль Марку Роберту — четыре. Единственному ребенку Холли, Коди — шесть. Он в первом классе.
— В школе отдали Коди кому-то другому?
Я слыхала, что учителей предупреждали не выдавать детей другому супругу без разрешения.
— Никто не знает, что с ним случилось. Дежурная учительница, Халли Робинсон, стояла на улице, наблюдая, как дети рассаживаются по машинам. Она говорит, что Коди внезапно вспомнил, что оставил на парте картинку для мамы и побежал в школу ее забрать. Она не видела, как он выходил, но, когда пошла его искать, не смогла найти.
— Так миссис Джаспер там ждала Коди?
— Да, она осталась последней, сидела в своей машине с внуками.
— Звучит страшновато. Наверное, Дэвид ничего не знает?
Дэвид, бывший муж Холли, жил в Спрингхилле и был женат второй раз. Я про себя отметила отъезд Пелтов: на один раздражающий момент меньше.
— Очевидно, нет. Холли позвонила ему на работу, и он там был весь день, без всякого сомнения. Он сразу позвонил своей новой жене, а она только что забрала своих детей из школы в Спрингхилле. Местная полиция обыскала у них дом — на всякий случай. Сейчас Дэвид едет сюда.
Холли сидела у стола, глаза у нее были сухие, но выглядели как заглянувшие в ад. Даниэль сидела на полу рядом с ее стулом, держа ее за руку и говоря что-то тихо и настойчиво. Элсэй Бек, один из наших местных детективов, сидел за тем же столом, положив перед собой блокнот и ручку, и говорил по сотовому телефону.
— Школу обыскали?
— Да, именно там сейчас Энди. И Кевин с Кенией. — Кевин и Кения — это двое наших патрульных. — Бад Диаборн сейчас на телефоне — объявляет уровень тревоги «желтый».
У меня мелькнула мысль, каково сейчас Халли. Ей всего-то года двадцать три, и это ее первая работа. Она все правильно делала, — по крайней мере, насколько я могла понять, — но если пропадает ребенок, вина ложится на всех.
Я попыталась подумать, чем я могу помочь. Моему дефекту представляется уникальная возможность поработать ради доброго дела. Я годами молчала о нем — людям неприятно знать, что я знаю. Им не хочется находиться рядом с человеком, который на такое способен. Уцелела я только потому, что держала язык за зубами, потому что окружающим куда проще забыть или не поверить, если только свидетельства моего ненужного таланта не тычут им в морду.
Хотели бы вы быть рядом с женщиной, которая знает, что вы обманываете жену, и знает, с кем? Если вы мужчина, вам хочется быть рядом с женщиной, которая знает, что вы втайне мечтаете носить кружевное белье? А иметь дело с девчонкой, которая знает все ваши самые сокровенные мнения о других и все ваши скрытые недостатки?
Ой, вряд ли.
Но если дело идет о ребенке, как я могу промолчать? Я посмотрела на Сэма, а он на меня грустно.
— Тяжело, да? — спросил он. — Что будешь делать?
— Все, что должна. Но делать это надо сейчас.
Он кивнул.
— Поезжай туда, в школу, — сказал он, и я уехала.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я понятия не имела, как я этого добьюсь. Не знала, кто признает, что я могу помочь.
Конечно, у школы была толпа. Группа из примерно тридцати человек взрослых стояла перед школой на траве, и Бад Диаборн, шериф, разговаривал с Энди на передней лужайке. Начальная школа «Бетти Форд» — я тоже в нее ходила, но здание было относительно новое, простое и одноэтажное, в главном корпусе располагались администрация, детский сад, первые классы и кафетерий. В крыле направо размещались вторые классы, налево — третьи. За школой на большой игровой площадке стояло маленькое рекреационное здание, к нему вела мощеная тропа. Оно использовалось для занятий физкультурой в плохую погоду.
Конечно, флагштоки перед школой — один для американского флага, другой для флага Луизианы. Я любила проезжать мимо в такие дни, как сегодня, когда они хлопают на ветру. Я любила думать о детках внутри, занятых своими ребячьими делами. Но сейчас флаги убрали, и лишь тросы дрожали на жестком ветру. Зеленый школьный газон пестрел обертками от конфет и смятыми листами из тетрадей. Школьная уборщица, Мэдлин Пеппер (ее всегда называли «мисс Мэдди»), сидела на пластиковом стуле прямо рядом с дверью, и тележка ее стояла рядом с ней. Мисс Мэдди была очень неторопливой женщиной — в смысле сообразительности, — но усердным работником, и стопроцентно надежным. И выглядела она почти так же, как в мои школьные годы: высокая, крепкая и белая — с длинным шлейфом крашеных платиновых волос. И курила сигарету. Директриса, миссис Гарфилд, вела с мисс Мэдди постоянные бои из-за этой привычки, и эти бои мисс Мэдди неизменно выигрывала. Она курила на улице, но курила. Сегодня миссис Гарфилд было не до дурной привычки мисс Мэдди. Миссис Гарфилд, жена священника методистстко-епископальной церкви, была одета в кремового цвета деловой костюм, простые чулки и черные туфли. Она была в таком же напряжении, как мисс Мэдди, и гораздо сильнее старалась это скрыть.
Я протолкалась через толпу, не очень понимая, как приступить к тому, что я должна сделать.
Энди увидел меня первым и тронул Бада Диаборна за плечо. Бад держал возле уха сотовый телефон, я кивнула им. Шериф Диаборн не был моим другом — он был другом моего отца, но для меня у него никогда времени не находилось. Шериф делил всех людей на две категории: нарушившие закон и подлежащие аресту, и не нарушившие и не подлежащие. (Из последних большинство тех, кого пока просто на нарушении закона не поймали — так считал Бад.) Я попадала куда-то в середину: он чувствовал, что в чем-то я
