работу, и Сэм этого не любит — разве что если дома что-то случилось. Поскольку мне из всех официанток звонили реже всех — по пальцам одной руки можно пересчитать, — я старалась не испытывать чувства вины, когда махнула рукой Сэму, показывая, что возьму трубку с телефона у него на столе.
— Алло? — осторожно сказала я.
— Сьюки? — спросил знакомый голос.
— Ой, привет, Пам.
Я испытала облегчение, но только на секунду. Пам — правая рука Эрика, и она его дитя — в вампирском смысле.
— Босс желает тебя видеть, — сказала она. — Я из его кабинета звоню.
Кабинет Эрика в служебных помещениях его клуба, «Клыкочущего веселья», был отлично звукоизолирован. Едва-едва слышалась «КДЕД», вампирская радиостанция, фоновой музыкой исполнявшая вариант Клэптона «После полуночи».
— Ух ты, какие церемонии! Он что, слишком важным стал, чтобы сам звонить?
— Да, — ответила Пам. «Понимает все буквально» — это про нее сказано.
— А в чем дело-то?
— Я следую его инструкциям, — сказала она. — Он велел мне позвонить телепатке, я тебе звоню. Ты приглашена.
— Пам, мне нужно чуть более подробное объяснение. Особого желания видеть Эрика у меня нет.
— Жестоковыйствуешь?
Ну-ну. Такое мне в календаре «Слово-в-день» еще не попадалось.
— Не уверена, что поняла.
Иногда лучше честно сознаться в невежестве, чем пытаться прикидываться.
Пам вздохнула — с оттенком гордого страдания.
— Упираешься рогом, — пояснила она с усилившимся английским акцентом. — А не надо бы. Эрик с тобой очень хорошо обращается.
Голос был такой, будто она не могла мне поверить.
— Я не пожертвую работой или отдыхом, чтобы мчаться в Шривпорт, поскольку мистер Великомогучий желает, чтобы я прибежала на его свист, — возразила я. Надеюсь, разумно возразила. — Может сам притащить сюда свою драгоценную задницу, если ему есть, что мне сказать. Или хотя бы взять трубку собственной персоной.
Вот так вот.
— Если бы он хотел взять трубку «собственной персоной», как ты выразилась, он бы так и сделал. Приезжай вечером в пятницу — так он велел мне тебе передать.
— Извини, не получится.
Многозначительное молчание, потом:
— Ты не приедешь?
— Не могу. У меня свидание, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучало самодовольство.
Еще раз молчание. А потом Пам захихикала.
— Вот это в масть! — резко переключилась она на родное американское произношение. — С каким удовольствием я ему это передам!
Ее реакция несколько меня встревожила.
— Ну, Пам, — начала я, думая, не стоит ли сдать назад, — послушай…
— Нет-нет, — прервала она меня, громко смеясь, что было никак не в стиле Пам.
— Ты ему передай, что я сказала спасибо за оттиски календаря, — сказала я.
Эрик, постоянно старающийся еще увеличить прибыльность «Веселья», придумал вампирский календарь для продажи в лавчонке сувениров. Сам он стал мистером Январем — позировал у кровати и с длинной белой меховой мантией. Нет, не в мантии, нет-нет. Эрика и кровать окружал светло-серый фон с огромными блестящими снежинками. Одной ногой вамп стоял на полу, колено другой опиралось на смятую постель, и смотрел он прямо в камеру горящим взором (кое-чему он мог бы Клода научить). Светлые волосы Эрика спадали на плечи спутанной гривой, правая рука сжимала сброшенную на кровать мантию, и белый мех был достаточно высоко, чтобы закрыть то, что надо было закрыть. Эрик стоял вполоборота, так что слегка видна была линия потрясающих ягодиц. К югу от пупка уходила дорожка белокурых волос потемнее. И она будто во всю глотку орала: «Скрытое ношение оружия!»
Мне дано было знать, что у Эрика не тупоносый короткоствольник, а скорее «Магнум» — триста пятьдесят семь.
Почему-то я все время поглядывала на январскую страницу календаря.
— Хорошо, я ему передам, — сказала Пам. — Эрик говорил, что многим бы не понравилось, окажись я на календаре для женщин… так что он меня поместил на календарь для мужчин. Послать тебе копию моей фотографии?
— Ты меня удивила, — созналась я. — Нет, серьезно. В смысле, что ты согласилась позировать.
Мне трудно было представить себе ее участие в проекте, потакающем людским вкусам.
— Эрик мне сказал позировать — я и позировала, — ответила она по-деловому.
Хотя у Эрика была существенная власть над Пам — он был ее творцом, — я понятия не имела, что Эрик может попросить Пам сделать что-нибудь, что она делать не готова. Либо он ее хорошо знал (как оно, несомненно, и было), либо Пам готова была делать решительно все.
— Я на фотографии с кнутом, — сказала Пам. — Фотограф говорил, что это даст миллион на продажах.
В сексуальных вкусах Пам держалась широкого диапазона.
В течение долгой секунды рассмотрев возникший передо мной ментальный образ, я сказала:
— Наверняка даст, Пам. Но знаешь, я пропущу.
— Мы все получим процент — все, кто согласился позировать.
— Но у Эрика процент будет больше, чем у всех прочих.
— Так он же шериф, — разумно заметила Пам.
— Да, правда. Ладно, пока.
Я собралась повесить трубку.
— Эй, постой, что мне Эрику сказать?
— Скажи правду.
— Ты же знаешь, что он разозлится.
Но в голосе Пам совсем не было страха. Наоборот, ликование слышалось.
— Это его проблемы, — ответила я — быть может, несколько ребячески, и на этот раз положила трубку. Вообще-то разозленный Эрик наверняка окажется моей проблемой.
Было у меня неприятное чувство, что я, отказав сейчас Эрику, сделала серьезный шаг. И понятия не имела, что дальше произойдет. Когда я впервые познакомилась с шерифом Зоны Пять, я встречалась с Биллом. Эрик хотел воспользоваться моими необычными способностями, и через мою голову терзал Билла, чтобы вынудить мое согласие.
Когда я с Биллом порвала, Эрик лишился средств принуждения, пока мне не понадобилось от него одолжение, а потом я дала Эрику в руки самое мощное против меня оружие — знание, что это я застрелила Дебби Пелт. Неважно, что это он спрятал ее тело и ее машину, и сам не мог вспомнить, где, — такого обвинения хватит, чтобы загубить весь остаток моей жизни, даже если доказать ничего не удастся. Даже если я смогу заставить себя все отрицать.
Весь этот вечер я, выполняя в баре свою работу, все думала, выдаст ли Эрик на самом деле мою тайну. Если Эрик расскажет полиции, что я сделала, он же должен будет и свою роль в этом признать? Разве не так?
Детектив Энди Бельфлер подстерег меня, когда я шла к стойке. Энди и его сестру Порцию я знала с детства. Они были на пару лет меня старше, но учились мы одних и тех же школах, росли в одном и том же маленьком городке. Как и меня, их в основном растила бабушка. В наших с детективом отношениях имелись свои сложности. Последние несколько месяцев Энди встречался с молоденькой учительницей Халли Робинсон.
