симпатичной и здоровой, как доярка. Таня была легка по строению и тяжела в самоуверенности.
— Где Сэм? — спросила она. Её небольшой рот изгибался в улыбке. Я также неискренне улыбнулась в ответ. Сука.
— Офис, — ответила я. Можно подумать, я всегда точно знаю, где Сэм.
— Эта женщина, — сказала Холли, останавливаясь по дороге к раздаточному окошку. — Эта девчонка не так проста.
— Почему ты так говоришь?
— Она живёт в Хотшоте, снимает комнату у кого-то из местных, — ответила Холли. Из всех постоянных жителей Бон Темпса, Холли одна из немногих знала, что есть такие существа как вервольфы и оборотни. Не знаю, обнаружила ли она, что жители Хотшота — вер-пантеры, но она знала, что они вырождающиеся и странные, потому что в округе Ренард ходила такая поговорка. И она рассматривала Таню (вер-лисицу) ассоциативно, как заслуживающую порицания или, по крайней мере, подозрительную.
У меня вдруг начался приступ настоящего беспокойства. Я подумала, что Таня и Сэм могли вместе меняться. Сэм бы этим наслаждался. Он даже мог превратиться в лису, если бы захотел.
Понадобилось огромное усилие, чтобы улыбаться клиентам после того, как у меня появилась эта мысль. Мне стало стыдно, когда я поняла, что должна быть счастлива оттого, что кто-то заинтересовал Сэма, кто-то, кто мог оценить его истинную природу. Это не означало, что я совсем не рада. Но она не была достаточно хороша для него, и я предупредила его о ней.
Таня появилась в коридоре, ведущем к офису Сэма, и вышла через переднюю дверь, не выглядя такой же уверенной, какой заходила. Я улыбнулась ей в спину. Ха! Сэм вышел, чтобы разливать пиво. Веселым он совсем не был.
Это стёрло улыбку с моего лица. Подавая шерифу Баду Диаборну и Олси Беку их обед (Олси, всё время смотрел на меня с негодованием), я волновалась об этом. Я решила украдкой заглянуть в голову Сэма, потому что стала лучше управлять своим талантом. Также, стало легче блокировать его и не допускать в мою ежедневную деятельность теперь, когда я сблизилась с Эриком, хотя я очень не хотела признавать это. Не хорошо подсматривать чьи-либо мысли, но я всегда была способна на это, и это была всего лишь моя сущность.
Знаю, что это неубедительное оправдание. Но я привыкла знать, не интересуясь. Оборотней читать труднее, чем обычных людей, а Сэма тяжело даже для оборотня, но я смогла. Он был расстроенным, нерешительным и вдумчивым.
Потом я ужаснулась своей смелости и нехватке манер. Сэм рисковал своей жизнью ради меня прошлой ночью. Он спас мне жизнь. И вот она я, роюсь в его голове, как ребенок в коробке, полной игрушек. Стыд окрасил мои щеки, и я потеряла нить того, о чём говорила девушка за моим столиком, пока она не спросила мягко, всё ли у меня в порядке. Я очнулась, сосредоточилась и приняла ее заказ на чили, крекеры и стакан сладкого чая. Ее подруга, женщина лет пятидесяти, попросила гамбургер «Лафайет» с салатом. Я предложила ей на выбор приправы и пиво и умчалась к окошку, чтобы сдать заказ. Я кивнула на кран, остановившись рядом с Сэмом, и секунду спустя он вручил мне пиво. Я была слишком смущена, чтобы говорить с ним. Он внимательно посмотрел на меня.
Я была рада уйти из бара, когда моя смена подошла к концу. Мы с Холли передали столы Арлене и Даниэль и забрали свои сумки. Вышли уже в поздние сумерки. Огни безопасности были уже включены. Позже наверняка пойдет дождь — облака скрывали звёзды. Слабо слышалась Кэрри Андервуд,[16] поющая в музыкальном автомате. Она хотела, чтобы Иисус взял руль в свои руки. Кажется, это была неплохая идея.
Мы остановились на мгновение рядом с нашими автомобилями на парковке. Дул ветер, и он был решительно холодным.
— Я знаю, что Джейсон лучший друг Хойта, — сказала Холли. Ее голос звучал нерешительно, и хотя выражение её лица было трудно расшифровать, я знала — она не была уверена, что я захочу слушать то, что она собирается сказать. — Мне всегда нравился Хойт. Он был хорошим парнем в средней школе. Я думаю — я надеюсь, что ты не рассердишься на меня — я думаю, что мне мешало встречаться с Хойтом раньше то, что он был настолько близок с Джейсоном.
Я не знала, что и ответить. — Тебе не нравится Джейсон, — сказала я, наконец.
— О, конечно, мне нравится Джейсон. Кому он не нравится? Но действительно ли он хорош для Хойта? Может ли быть счастлив Хойт, если связь между ними ослабла? Поэтому я не смогу думать о том, чтобы быть ближе к Хойту, пока не уверена, что он может быть со мной, как всегда был с Джейсоном. Ты понимаешь, о чём я?
— Да, — ответила я. — Я люблю своего брата. Но я знаю, что Джейсон действительно не имеет привычки думать о благополучии других людей. — И это ещё мягко сказано.
Холли продолжила. — Ты мне нравишься. Я не хотела задеть твои чувства. Но я подумала, что ты, так или иначе это знаешь.
— Да, в каком-то смысле, — сказала я. — Ты мне тоже нравишься, Холли. Ты хорошая мать. Ты упорно трудишься, чтобы заботиться о своём ребенке. Ты в хороших отношениях со своим бывшим. Но как насчёт Даниель? Я бы сказала, что ты была так же близка с ней, как Хойт с Джейсоном. — Даниэль тоже была разведенной матерью, и они с Холли были неразлучны с первого класса. У Даниель условия для жизни были лучше, чем у Холли. Её родители были еще живы, здоровы, и очень рады помочь ей с двумя детьми. Даниэль тоже встречалась с парнем уже некоторое время.
— Никогда бы не сказала, что между мной и Даниэль что-то произойдёт, Сьюки. — Холли накинула ветровку и пыталась нащупать ключи в глубинах ее сумки. — Но наши пути разошлись. Мы все еще видимся за обедом иногда, и наши дети все еще играют вместе. — Холли тяжело вздохнула. — Не знаю. Когда я заинтересовалась чем-то иным, чем мир здесь в Бон Темпс, мир, в котором мы росли, Даниэль начала думать, что есть что-то неправильное в этой моей любознательности. Когда я решила стать викканкой, ей не понравилось это и до сих пор не нравится. Если бы она знала о вервольфах, если бы она знала, что произошло со мной…
Ведьма-оборотень попыталась вынудить Эрика отдать ей часть своих финансовых предприятий. Она вынудила всех местных ведьм, которых смогла собрать, помогать ей, включая Холли.
— Тот случай изменил меня, — продолжила Холли.
— Это меняет, правда? Общение с суперами.
— Да. Но они часть нашего мира. Когда-нибудь все узнают об этом. Когда-нибудь… весь мир будет другим.
Я моргнула. Это было неожиданно. — Что ты имеешь в виду?
— Когда они все выйдут, — сказала Холли, удивлённая отсутствием у меня проницательности. — Когда они все выйдут и признают своё существование. Все, все в мире, должны будут приспосабливаться. Но некоторые люди не захотят. Возможно, будет негативная реакция. Возможно, война. Возможно, вервольфы будут бороться со всеми остальными оборотнями, или люди нападут на вервольфов и вампиров. Или вампиры — ты же знаешь, насколько им не нравятся волки — они подождут, и в одну прекрасную ночь убьют их всех и заставят людей говорить спасибо.
В ней была поэтическая струнка, в этой Холли. И она была неплохой провидицей в том, что касается судьбы. Я понятия не имела, что Холли так глубока, и мне снова стало за себя стыдно. Телепат не должен быть захвачен врасплох, как я сейчас. Я так старалась держаться подальше от людских разумов, что пропускала важные сигналы.
— Или всё из этого, или ничего, — сказала я. — Может люди просто примут это. Не во всех странах. То есть, как подумаешь, что случилось с вампирами в Восточной Европе и части Южной Америки…
— Папа Римский никогда не уладит это в одиночку, — высказалась Холли.
Я кивнула. — В каком-то смысле трудно решить, что говорить, я думаю. — Большинство конфессий (извините) чёртову прорву времени выбирали библейскую и теологическую политику по отношению к немертвым. Сообщение вервольфов, конечно же, добавит им морщин. Они определенно живы, в этом сомнений нет… Но они имеют ещё одну жизнь, в противоположность «умершим».
Я переместила вес с одной ноги на другую. Я не планировала стоять здесь, решать мировые проблемы и размышлять о будущем. К тому же, я устала ещё с прошлой ночи. — Увидимся, Холли. Может, ты, я и
