— Вам нужно что-то конкретное, мистер Моргенштерн, или вы явились просто для того, чтобы меня обзывать? — спросила я.
Виктор наконец присел на корточки рядом с дядей и попытался помочь Дэвиду подняться.
— Я видел, как вчера вы говорили с Виктором в доме Джоэла, — сказал Дэвид, когда снова смог заговорить. — А потом, когда Виктор сюда явился…
— Ты следил за мной? — недоверчиво спросил Виктор. — Проклятье, просто невероятно, дядя Дэвид!
— Следи за своим языком, — просипел человек, который только что назвал меня сукой.
— Итак, вы решили, что я питаю к Виктору сексуальный интерес? — спросила я — надеюсь, с редким чувством собственного достоинства.
— Я просто хотел убедиться, что с ним все в порядке, — запротестовал Дэвид. — Диана и Джоэл слишком заняты своими текущими делами и Табитой, Фелисия пошла на работу, мои родители дома… Мама плохо себя чувствует… Поэтому я подумал, что кто-то должен присмотреть за Виктором. Ему ни к чему быть рядом с подобными людьми.
— И вы считаете, что, оскорбляя меня, вы тем самым присматриваете за Виктором?
Толливер подошел, чтобы встать рядом со мной, и мне захотелось поцеловать руку, которой он ударил Дэвида.
— Я думал… — начал Дэвид, а потом побагровел, видно его кровяное давление взмыло до небес. Он откашлялся, наклонился, для поддержки вцепившись в спинку кресла, и начал снова: — Я думал, мальчики пришли сюда, чтобы…
Я не собиралась помогать ему выбираться из этой ситуации. Мы с Толливером демонстративно терпеливо ждали, когда Дэвид договорит. Барни и Толливер переглянулись, в их взглядах ясно читалось, насколько дурацкой была их затея и как глуп был дядя Дэвид, что следил за Виктором. Ох уж эти взрослые!
— Я думал, они собираются провести время с вами двумя, потому что им кажется, будто вы классные, — слабо сказал Дэвид, что было очевидной ложью.
— Мы классные, — подтвердила я. — Правда же, Толливер?
Он похлопал меня по руке покрытой синяками рукой.
Дэвид наконец оправился достаточно, чтобы обойти кресло и сесть, хотя мы его и не приглашали.
— Не могли бы вы рассказать, почему решили, что можете обзывать меня и это сойдет вам с рук? — спросила я.
— Простите, — в конце концов сказал он, как раз когда мое терпение начало истощаться. — Хотя я не понимаю, зачем вашему брату понадобилось меня бить.
— Он не мой брат, но он мой лучший друг, — сказала я к собственному удивлению. — И ему не нравится, когда меня обзывают. А вам бы не захотелось ударить того, кто назвал бы Диану вороватой сукой.
— После исчезновения Табиты она получила несколько телефонных звонков, — неожиданно сказал Дэвид. — Как только люди ее не обзывали. Особенно после того, как всплыла история о ее ссоре с Табитой тем утром. Люди иногда бывают такими скверными, вы и представить себе не можете.
— Вообще-то, думается, могу, — ответила я.
Он не сразу понял, а когда до него дошло, краснота поползла по его лицу вниз, к плечам, как прилив.
— Ладно, сейчас мне очень скверно, — сказал он — Я сглупил. Теперь я вижу, что с Виктором все в порядке, с ним его лучший друг, все хорошо. Я действовал как идиот. Эй, Барни, — сказал Дэвид в жалкой попытке вернуть себе чувство превосходства. — Как жизнь, парень?
Барни выглядел смущенным.
— Все отлично, мистер Моргенштерн, — ответил мальчик. — А как у вас? — И тут же задохнулся и подавил смех, осознав свой машинальный вопрос.
— Бывало и лучше, — сказал Дэвид более твердым голосом. — Виктор, почему бы тебе и Барни не уйти? Мне надо поговорить с мисс Коннелли и мистером Лэнгом.
— Ладно, дядя Дэвид, если ты уверен, что с тобой все будет хорошо, — ответил мальчик с притворной заботливостью.
Дэвид строго посмотрел на него, и я подумала, что Виктор, наверное, в конце концов поплатится за этот момент веселья. Но ему удалось выглядеть совершенно серьезным.
— Пошли, Барни, — сказал он. — Взрослым надо поговорить.
Они снова надели свои форменные спортивные куртки, ухмыльнувшись друг другу исподтишка, как только исчезли из поля зрения Дэвида.
Дверь со стуком закрылась за ними. Мы могли бы оставить ее открытой, столько посетителей проходило через наш номер.
Мы с Толливером уселись на диванчик для двоих и стали ждать, пока Дэвид подберет нужные слова.
— Диана говорит, вы берете вознаграждение за то, что нашли тело Табиты, — сказал Дэвид.
Мы ждали.
— Почему вы ничего не говорите?
В нем снова вспыхнул гнев. Как раз когда начало казаться, что огонь втоптан в землю, он полыхнул вновь.
— А что тут сказать? — спросила я.
— Вы берете деньги у моего брата и его жены, — сказал Дэвид. — Деньги, которые им нужны.
— Мне они тоже нужны, — резонно заметила я. — И я их заработала. И держу пари, что не все деньги вознаграждения будут выплачены Дианой и Джоэлом.
Это застигло Дэвида врасплох.
— Ну, были пожертвования, — согласился он. — Много денег от Фреда и часть от наших родителей, конечно.
Я не могла бы придумать лучшей вступительной реплики, даже если бы заказала ее.
— Ваш отец был особенно привязан к Табите?
— Да, — ответил Дэвид. Его голубые глаза как будто смотрели в иные времена. — Мой отец отличный человек. Когда они с мамой отправились в Нэшвилл, чтобы навестить Диану и Джоэла, папа возил Табиту в конюшни для уроков верховой езды. Он водил ее на софтбол[34].
— Ваша мать тоже их сопровождала?
— Нет. Вчера вы наверняка заметили, что она слишком больна, чтобы чем-то активно заниматься. Болезнь Паркинсона подтачивает ее силы. Иногда она доезжала до Нэшвилла, но просто оставалась в доме с Дианой. Она обожает Диану. Конечно, она любила и Уитни тоже.
— У вашего отца есть такой же «лексус», как у Джоэла?
— Почему вы меня об этом спрашиваете?
Просто невероятно, сколько всего он рассказал, даже не задавая этого вопроса. Может, Дэвид был одинок в своей семье. Когда я посмотрела на него, то внезапно задалась вопросом: не Дэвид ли был той причиной, по которой Фелисия поддерживала столь тесные связи с семьей, к которой имела теперь так мало отношения? Брат странно на меня посмотрел, я не могла разгадать выражения его лица.
— Чем вы зарабатываете на жизнь, Дэвид? — спросил Толливер.
Вы бы никогда не подумали, что всего десять минут назад он с такой силой ударил этого человека в живот, будто хотел, чтобы кулак вышел из спины.
— Я работаю в «Коммерческом вестнике». В отделе рекламы.
Я не знала в точности, в чем заключается такая работа, но была почти уверена, что Дэвид не заработал столько денег, сколько его брат Джоэл. Джоэл был бухгалтером крупной фирмы и, очевидно, хорошо справлялся со своей работой, судя по его имуществу. И у Джоэла была не одна жена, а две, и обе хорошенькие, если фотография, которую я вчера видела в доме, не была до смешного отретуширована. У Джоэла имелся сын, а раньше была еще и дочь. А что было у Дэвида? Огромная гора зависти? Причина для ревности?
— Вы часто правите отцовской машиной, Дэвид? — спросила я.
