собиралась изучать.
В своей повседневной работе я повидала достаточно, чтобы убедиться: люди способны совершать ужасные поступки… и замечательные тоже. Но, глядя на мокрое от слез лицо Чака Алманда тринадцати лет от роду, начинающего садиста, я почему-то не чувствовала оптимизма.
Я была уверена, что шериф Рокуэлл будет довольна. Мы удержали местных от совершения глупой ошибки, мы обнаружили несомненно настораживающий источник будущих бед, и я не собиралась просить ни цента за все причиненные мне страдания. Однако они должны были кое-какие наличные Ксильде, и я собиралась позаботиться о том, чтобы деньги были выплачены.
Однако шериф не выглядела радостной, она выглядела усталой, обескураженной и унылой.
— К чему такая мрачность? — спросила я.
Толливер вел беседу с Манфредом, заставляя себя быть вежливым. Ксильда держала за руку одного из офицеров полиции и говорила с ним без умолку. У офицера был ошеломленный вид.
— Я надеялась, что мы закончим дело, — объяснила шериф. Похоже, она слишком впала в уныние, чтобы скрывать свои мысли и чувства. — Надеялась, что здесь мы его и закончим. Найдем еще тела. Найдем свидетельства — может быть, трофеи, — которые свяжут кого-нибудь, возможно Тома, со всеми этими убийствами. И все будет кончено. Мы распутаем дело сами, вместо того чтобы передавать его парням из полиции штата или ФБР.
Сандра не была таким чистым прудом, каким показалась вначале.
— Здесь нет человеческих трупов. Мне жаль, что мы не можем взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы ваши желания сбылись, — сказала я.
И я говорила искренне. Как и большинство людей, я хотела, чтобы плохих парней поймали, правосудие восторжествовало, а злые были наказаны. Но часто бывает так, что не все три желания исполняются либо исполняются, но не полностью.
— Теперь мы можем уехать? — поинтересовалась я.
Шериф закрыла глаза — всего на секунду.
Но я испытала жутковатое чувство.
— Люди из ФБР просили, чтобы вы остались здесь еще на день. Они хотят побеседовать с вами.
Жутковатое чувство превратилось в комок тревоги.
— Я думала, мы вольны будем уехать после того, как сделаем это.
Наверное, мой голос взлетел, потому что многие повернулись, чтобы на нас посмотреть. Даже мальчик, являвшийся центром всей этой шумихи, повернулся, чтобы взглянуть на меня. Я уставилась прямо в глаза Чака Алманда и впервые в жизни сознательно заглянула в глубь человеческого существа.
— Почему бы вам не пристрелить его немедленно? — сказала я.
То было ужасное чувство. Возможно, так выглядят видения Ксильды, которые и сделали ее такой особенной. Интересно, пойдет ли Манфред тем же самым путем?
Не то чтобы у мальчика отобрали право выбора, но он с самого начала был обречен всей своей натурой. Я как будто смогла увидеть, какие решения он примет. И они почти все вели к тому, чтобы стать одним из людей, которые кончают как объект документации отделения экстренной медицинской помощи.
Видела ли я правду? Было ли это неизбежным? Я надеялась, что нет. И еще я надеялась, что никогда больше не переживу ничего подобного.
Может, я смогла заглянуть в душу Чака Алманда только потому, что близко находились два настоящих медиума, и их близость высекла во мне искру того же дара. Может, виноват был просто далекий раскат грома. Этот звук всегда пробуждал во мне ощущения молнии — нервную смесь страха и возбуждения.
А может, я имела абсолютно неправильную перспективу.
— Толливер, — начала я, — мы должны найти, где сможем остановиться. Несмотря ни на что, они не позволят нам уехать.
Нам следовало бы сбежать из аптеки, сбежать, ни разу не оглянувшись.
Мой брат мгновенно очутился рядом. Он долгодолго смотрел на шерифа Рокуэлл.
— Тогда вы должны найти нам пристанище, — потребовал Толливер. — Мы выписались из комнаты в мотеле.
— Вы можете остаться с нами, — с неожиданным прояснением ума сказала Ксильда. — Будет тесновато, но это лучше, чем в тюрьме.
Я подумала о том, как буду тесниться на одной кровати с Ксильдой, а Толливер и Манфред будут спать в двух шагах от нас. Подумала о другом возможном месте ночлега. И о том, что тюрьма может быть предпочтительнее.
— Спасибо огромное, — поблагодарила я, — но я уверена, что шериф найдет нам что-нибудь.
— Я не ваш агент бюро путешествий! — огрызнулась Рокуэлл. Похоже, она была рада сорвать на нас злость. — Но я понимаю, что вы планировали уехать, и попытаюсь вас устроить. Это ваша вина, что в городе столько народу!
В амбаре наступила долгая тишина, когда все, слышавшие шерифа, уставились на нее.
— Ну, не в точности ваша, — поправилась она.
— Я тоже так думаю, — отозвалась я.
— В городе сданы все свободные комнаты, — сообщил помощник шерифа.
Судя по форме, это был Тидмарш. Роб Тидмарш, сосед Алманда.
— Единственное место, которое приходит мне на ум, — это дом у озера Твайлы Коттон.
Лицо шерифа просветлело.
— Позвоните ей, Роб. — Она снова повернулась к нам: — Спасибо, что явились сюда. Мы решим, что делать с этим малолетним преступником.
— Он не отправится в тюрьму?
— Том! — возвысила голос шериф. — Подойдите вместе с Чаком сюда.
Эти двое, похоже, облегченно вздохнули, когда кто-то наконец с ними заговорил. Я не хотела, чтобы Чак стоял близко, и сделала два шага назад. Да, ему всего тринадцать и сейчас он для меня не опасен. Но в его жизни еще много выборов и возможностей, и он может измениться, если увидит, что ему нужно это сделать.
— Том, мы не заберем у вас Чака, — сказала шериф.
Узкие плечи Тома Алманда поникли от облегчения. Он был таким приятным с виду человеком, из тех парней, которые рады принять ваши посылки или покормить вашего кота, пока вас нет в городе.
— Итак, что нам нужно будет сделать? — Его голос прервался, как будто у него пересохло во рту.
— Будет слушание в присутствии судьи. Мы все это разработаем. Надо, чтобы вы сводили Чака на какую-нибудь консультацию. Это ведь несложно? Еще перед началом слушания. И вы должны присматривать за сыном.
Шериф Рокуэлл посмотрела на мальчика. И я тоже. Господи боже, у него были веснушки. В «Энди Гриффите» никогда не было серии под названием «Опи снимает с кота шкуру».[14]
Чак смотрел на меня почти так же завороженно, как я на него. Я не знаю, почему большинство юных мальчиков так мной интересуются. Я не имею в виду парней моего возраста, а именно мальчишек. Уж наверняка не собираюсь их привлекать. И я не похожа на чью-то маму.
— Чак, смотри на меня, — велела шериф.
Мальчик посмотрел на Рокуэлл глазами голубыми и чистыми, как горное озеро.
— Да, мэм.
— Чак, ты имел дурные мысли и делал дурные вещи.
Он поспешно отвел глаза.
— Кто-нибудь из твоих друзей помогал тебе или ты делал все это один?
Наступила долгая пауза, во время которой Чак Алманд пытался решить, какой ответ даст ему преимущество.
— Я один, шериф, — наконец произнес Чак. — Мне было просто так плохо после того, как мама… — Он сделал артистическую паузу, словно не мог выговорить следующее слово.
Мы с Толливером умели распознавать ложь. Мы сами убедительно лгали всем в школе в Тексаркане,
