фотографий в доме Твайлы Коттон.
— Как… как умерли эти мальчики?
То был вопрос, которого я ждала с ужасом.
— Я просто не могу… — Мне не удалось закончить фразу. — Я просто не могу! — повторила я уже утвердительно.
Толливер вздрогнул и отвел глаза. Он смотрел на ленту дороги, поднимающейся вверх и скрывающейся за поворотом. Не требовалось большого воображения, чтобы понять: он хочет, чтобы мы побыстрее уехали прочь из этого места. Я сама хотела того же. Меня тошнило от ужаса. Я повидала столько смертей, что считала: меня уже ничем не проймешь, но сегодня обнаружила, как это далеко от истины.
— Вы можете уехать, — сказала Сандра Рокуэлл, и я подпрыгнула на сиденье. Шериф подошла к машине и открыла дверцу. — Возвращайтесь к Твайле и ждите меня там. Я собираюсь позвонить в Бюро, немедленно.
В Бюро расследований штата. Они будут неоценимой поддержкой для таких маленьких полицейских сил, какие имелись здесь, но это не говорило о том, что их помощь радушно примут. Сандра выглядела сердитой, бледной и испуганной.
Твайла завела машину, и мы немного проехали в гору, прежде чем она смогла осторожно развернуться. А потом поехала вниз, мимо разрушенного дома и ужасного двора, направляясь к Доравиллу.
Твайла поставила машину в гараж и медленно вылезла, как будто за время пути сюда стала старше. Отперев дверь, она грузно двинулась на кухню, где мы втроем постояли в неловком молчании.
— Думаю, шериф имела в виду, чтобы мы тоже остались здесь, — сказала я. — Извините. Мне бы хотелось убраться в мотель и не путаться у вас под ногами. Вам нужно побыть одной.
— Я просто ненадолго поднимусь наверх, — отозвалась Твайла. — Вы угощайтесь напитками из холодильника и позовите меня, если что-нибудь понадобится. Если вы проголодались, на второй полке есть ветчина, а там, в хлебнице, — хлеб.
Она показала, где именно, и мы кивнули. Потом она медленно пошла вверх по лестнице, не отрывая взгляда от ступенек перед собой, лицо ее застыло от горя и непролитых слез. Спустя минуту мы услышали ее голос и поняли, что она разговаривает по телефону.
Мы сидели за столом, не зная, чем еще заняться. Даже будь мы в нужном настроении, и то не стали бы включать телевизор или радио. Мы почитали газеты, и Толливер достал из холодильника колу. Потом брат стал решать кроссворд, а я нашла «Ридерс дайджест».[7]
Дверь кухни открылась, и торопливо вошли мужчина и женщина. При виде нас они остановились, но скорее потому, что хотели хорошенько нас рассмотреть, чем от неожиданности. Мужчина был очень высоким, с темно-каштановыми волосами, женщина — пухлая, со светлыми завитыми волосами.
— Где моя мать? — спросил мужчина.
— Наверху, — ответила я.
Без единого слова пара двинулась вверх по лестнице. Оба они были одеты в зимнюю униформу Доравилла: тяжелые пальто и джинсы, сапоги и фланелевые рубашки.
— Ее сын и его жена, — констатировал Толливер. Это казалось очевидным. — Паркер и Беталинн. — Брат куда лучше меня запоминал имена.
Зазвонил телефон, и наверху сняли трубку.
Ситуация была, мягко говоря, неуклюжей.
— Мы должны уйти, — заявил Толливер. — Мне плевать, что сказала коп. Нам не нужно быть здесь.
— По крайней мере, мы могли бы выйти и посидеть в своей машине. Так будет лучше.
— Пойдет.
Мы вымыли чашки из-под выпитого нами кофе и положили в сушилку. Потом оделись и, тихо, как воры, вышли из кухонной двери под навес, а потом добрались до машины. За «кадиллаком» Твайлы был припаркован большой пикап, и я почувствовала облегчение, что он не загородил нам выезд.
Толливер включил двигатель, и спустя пять минут температура стала сносной. День подходил к концу, теплее не становилось, и небо выглядело все более и более серым.
Прошло десять минут, мы не обменялись ни словом. Толливер подал машину задом по подъездному пути, и мы вернулись в мотель.
Наша комната была благословенно теплой.
Я приготовила горячий шоколад, и мы сидели, зажав кружки в ладонях, и прихлебывали водянистый напиток.
Я взяла книжку, которую читала, и растянулась на кровати, чтобы попытаться погрузиться в чтение. Но невозможно было уйти от мертвых мальчиков.
— Их восемь, — произнес Толливер. Он сидел в одном из кресел, положив ногу на кровать.
— Да, — ответила я. — Это было страшно, очень страшно.
— Хочешь рассказать мне?
— Толливер, все было слишком ужасно, чтобы об этом говорить. Их мучили, избивая, пуская в ход ножи, вытворяли с ними все, что только возможно. Их изнасиловали и медленно убили. Далеко не сразу. У меня сложилось впечатление, что этим занимался не один человек.
У Толливера был такой вид, словно его тошнит.
— Тогда мне жаль Твайлу, — сказал он. — Ей будет труднее, чем если бы его просто нашли в виде скелета со сломанной ногой у подножия крутого обрыва.
— Все будет еще хуже, прежде чем станет лучше.
Мы находили много жертв несчастных случаев — особенно в горах. Большинство людей не понимают, что местность может тебя убить, или становятся слишком благодушными в знакомых местах. Особенно охотники. Они так привыкают носить ружья вне дома, что начинают относиться небрежно к основным правилам безопасности. Они небрежно обращаются с оружием. Позволяют разряжаться аккумуляторам мобильных телефонов. Не говорят никому, куда собираются на охоту. Не носят с собой никаких аптечек. Охотятся в одиночку. И забывают носить оранжевую спецовку.
Но смерти этих мальчиков были далеко не несчастным случаем.
— Да, будет много хуже, — повторила я. — И есть те, кто несет за это ответственность. Это сделал кто-то из местных.
Толливер с минуту пристально смотрел на меня.
— Верно, — наконец произнес он. — Никто, кроме местного, не похоронил бы там тела. Все тела.
— Да, никто, кроме жителя городка, не возвращался бы в то место восемь раз, чтобы похоронить тело. — Мне это казалось резонным предположением.
— Где они были убиты? Ты знаешь?
— Я не «читала» их всех, — ответила я. — Первый, в первой могиле — да, он умер в старом доме или в сарае. Я не могу сказать наверняка, пока не осмотрюсь внутри.
— Он забирал их всех туда и творил все эти вещи?
Я порылась в потоке впечатлений, которые получила от мертвых.
— Да, думаю, что так, — с сомнением произнесла я.
Было что-то такое в ощущении их смерти… Что-то слегка неправильное.
— Определенно кто-то из местных, — прошептал брат.
— Как вообще такое возможно в столь маленьком сообществе? — спросила я.
— Ты имеешь в виду — как человек мог скрыть от остальных, что он желает убивать и мучить мальчиков?
Я кивнула.
— И как люди вокруг сидели сложа руки, когда пропало столько мальчиков?
— Думаю, поскольку тела не нашли, оправдать такое немного легче.
А потом мы сидели, погрузившись в мрачные мысли, которые текли разными путями, и время от времени притворялись, что читаем, пока не сгустилась тьма.
Тогда в дверь постучала шериф Рокуэлл. Толливер проводил ее в комнату. Ее темно-зеленые форменные штаны были в пятнах, и тяжелая куртка тоже была перепачкана.
