Пиджак он снял и тщательно повесил на деревянные плечики, которые прицепил на вешалку для шляп. Глядя на эту мерзкую комнату, я подумала, как должна выглядеть его квартира.
Двойной телефонный провод шел прямо по полу от розетки за длинным столом через всю комнату к письменному столу Гленна. Наверное, это было нарушение правил техники безопасности – вот так его проложить, но раз Гленн не волнуется, что кто-нибудь за него зацепится и сбросит со стола его телефон, так какое дело мне?
– А почему ты не переставишь стол вон туда? – спросила я, глядя на заваленный бумагами стол там, где стоило бы поставить письменный.
Присев около клавиатуры, он поднял глаза.
– Я был бы тогда спиной к двери, и не видел бы зала.
– А…
Никаких безделушек здесь не было, совершенно ничего личного. На полках – только папки, из которых торчали бумаги. Не похоже было, чтобы он здесь давно сидел. Светлые прямоугольники отмечали места, где когда-то висели картины. Единственное, что было на стене, кроме удостоверения детектива, – это пыльная доска объявлений с прилепленными записками, прямо над длинным столом. Они повылиняли и свернулись в трубочки, и разобрать написанные на них иероглифы мог, наверное, только он сам.
– А что это за записки? – спросила я, пока он проверял, что жалюзи, закрывающие окно в общий зал, опущены.
– Записки по одному старому делу, над которым я работаю, – сказал он голосом занятого человека, снова возвращаясь к клавиатуре и вводя цепочку букв. – Может быть, присядете?
Я встала посреди кабинета, глядя на его хозяина.
– Куда? – спросила я наконец.
Он поднял глаза, покраснел, когда сообразил, что стоит над единственным стулом.
– Я сейчас.
Он обогнул свой стол, неуклюже остановился передо мной, пока я не отошла с дороги. Неловко протиснулся мимо меня и вышел.
Подумав, что кабинет Гленна – самый негостеприимный угол ФВБ из всех, что мне случалось видеть, я сняла шляпу и пальто, повесив их на гвоздь, торчащий из двери. Не зная, чем заняться, я подошла к столу. На мониторе светился экран приветствия и мигал запрос ввода.
Предшествуемый стуком колес, вернулся Гленн, толкая перед собой вертящееся кресло. Виновато на меня глянув, он поставил это кресло рядом со своим. Я положила сумку на его пустой письменный стол и села рядом с Гленном, подавшись вперед. Он ввел три пароля: «дельфин», «тюльпан» и «Моника». Прежняя подруга? На экране они отображались, естественно, звездочками, но Гленн печатал всего двумя пальцами, и проследить было проще простого.
– О'кей, – сказал он, подтягивая к себе блокнот со списком фамилий и идентификационных номеров. Глянув на первое имя, я отвернулась к экрану. Гленн медленно, наморщив лоб, стал вводить список. Тук. Пауза. Тук, тук.
– Слушай, дай я! – сказала я, подтягивая к себе клавиатуру.
Клавиши радостно зацокали, я ввела первое имя в списке, схватила мышь и щелкнула кнопку «Все», ограничив поиск только записями, внесенными за последний год.
На экране появился запрос, и я не знала, что ответить.
– Какой принтер? – спросила я Гленна.
Он ничего не сказал, и я повернулась к нему. Он сидел, скрестив на груди руки.
– Спорить могу, что ты у своего бойфренда всегда отнимаешь пульт от телевизора, – сказал он, снова подтягивая к себе клавиатуру и завладевая мышью.
– А телевизор-то мой! – запальчиво сказала я, и тут же добавила: – Извини.
На самом деле он не мой, а Айви. Мой давно уже в глубокой соляной яме. И хорошо, потому что рядом с телевизором Айви у него жалкий был бы вид.
Гленн едва слышно хмыкнул. Он медленно ввел следующую фамилию, сверил ее со списком перед тем, как двигаться дальше. Я ждала, подавляя нетерпение. Мой взгляд то и дело обращался к смятому пакету на ящиках, и меня мучило бессмысленное желание вытащить оттуда крысу. Может, поэтому он и сказал, что мы здесь пробудем ближайшие часы. Быстрее было бы вырезать буквы и складывать из них записку.
– Это не тот же самый принтер, – сказала я, когда он выбрал.
– Я не знал, что тебе захочется смотреть все подряд, – сказал он тем же голосом занятого человека, выбирая буквы на клавиатуре. – Я их посылаю на принтер в цоколе. – Он медленно набрал последние цифры и нажал на ввод. – И слышать не хочу насчет привязки к принтеру на этом этаже, – добавил он.
Я с трудом подавила ухмылку.
Гленн встал, и я посмотрела на него. – Я их принесу. Посиди, пока я вернусь.
Я кивнула ему вслед. Покачиваясь из стороны в сторону, я ждала, слушая фоновый шум разговоров, и на лице у меня играла улыбка. Я сама не понимала, как мне не хватает товарищества агентов, моих коллег по ОВ. Я знала, что выйди я сейчас из его кабинета, разговоры стихнут и меня встретят ледяные взгляды, но если я останусь тут и буду слушать, то могу притвориться сама перед собой, что кто-нибудь сюда заглянет поздороваться, или спросить мое мнение по заковыристому делу, или рассказать похабный анекдот и послушать, как я смеюсь.
Я вздохнула и встала, чтобы вытащить крысу Гленна из пакета. Эту уродину с бисеринками глаз я поставила на ящики, откуда она сможет смотреть на хозяина. Шорох у двери заставил меня обернуться.
