На несколько демонов больше

Стоп, минутку. Я сплю в кресле Айви? Это лее значит, что я…

— Дженкс! — крикнула я, поняв, что случилось, и вскакивая на ноги. Я приехала постирать одежду Кистена и, очевидно, свалилась в сон — запас сил, набранный за восемь часов бессознательного состояния, выдохся. — Черт побери, Дженкс! Как ты мог меня не разбудить?

Боже мне помоги — Кистей! Я же его оставила одного и свалилась спать!

Я вскочила позвонить Кистену по мобильнику, резко остановилась от неожиданной боли во всем затекшем теле после спанья на кресле. Было прохладно — я глянула, проходя, на каминные часы на телевизоре, засовывая руки в прохладные рукава Дженксовой рубашки. Плечи тянуло, ныла вся спинадо поясницы.

Застегивая первую пуговицу, я вошла в кухню. Тут пахло сиренью, свечным воском, а часы над мойкой показывали то же самое.

Половина шестого? Как я могла просто взять и заснуть? Да, вчера я спала мало, но чтобы отрубиться на всю ночь? Я не сделала никаких амулетов, ничего. Черт побери, да если с Кистеном что не так, я всех поубиваю.

— Дженкс! — крикнула я снова, найдя телефон и нажав на кнопку быстрого набора. Ответа не было, и я отключила трубку, не ожидая, пока меня сбросит на голосовую почту. Жало страха пронзило меня, и я попыталась взять себя в руки, чтобы не бежать и не делать глупостей.

Сделав глубокий вдох, я повернулась за ключами от машины и остановилась, не соображая. Куда моя сумка делась?

— Дженкс, куда ты, к чертям, запропастился? — загремела я, потирая ноющее плечо. Еще болело запястье, я потрясла им, метнувшись в Гостиную проверить, не там ли эта проклятая сумка, попутно еще отмечая кучу разных болезненных ощущений от затекшей шеи до отдающей болью при ходьбе стопы. Чего это я хромаю? Ведь не такая я старая.

Дженкс не отзывался, я забеспокоилась, заглянула в пустую комнату, придерживая пальцами ноющую у плеча руку.

— Рэйчел! — обеспокоенный Дженкс появился из камина сразу вслед за своим голосом; тонкий шлейф серебристой пыльцы отмечал его путь. — Ты проснулась.

Я уставилась на пустое место, злясь — не только потому, что пришла сюда за сумкой, забыв, что тут пусто, но еще и потому, что вид у него был испуганный.

— Ты почему меня не разбудил? — напустилась я на него, заправляя рубашку в штаны, а он рассыпал пыльцу, покрытую каминной сажей. — Кистен там всю ночь один, и трубку не берет!

— Ты как? — спросил он, подлетая слишком близко.

Я отклонилась — и болью отозвалась шея.

— Если не считать того, что отрубилась среди моего бела дня и бросила Кистена одного, то в полном порядке, — язвительно ответила я, опираясь только на одну ногу. — Отчего ты меня не разбудил?

Крылья Дженкса загудели тоном ниже, он опустился на каминную полку.

— Он звонил. Когда ты заснула. Сказал, что заляжет на дно — так меньше шансов, что кто-нибудь наедет на тебя, чтобы добраться до него. А тебе нужно было поспать, — сказал он с каким-то непонятным облегчением. — К тому же Пискари мог посчитать, что фокус не стоит тебя и Кистена вместе.

Лицо его осунулось, крылья вертелись, будто он ре мог удержать их неподвижно.

Порыв мчаться в квартиру Ника сменился у меня общим беспокойством, и я сосредоточилась на Дженксе, который переминался с ноги на ногу на камине. Кистей залег на дно и не сказал мне?

— Он звонил еще до заката? — спросила я. Мне не хотелось чувствовать себя виноватой, что я здесь застряла и тем вынудила его выйти на свет. Дженкс пожал плечами, и я буркнула: — А чего ты меня не разбудил?

Он потянулся счистить сажу с крыльев, как миниатюрный кот. С явным огорчением он сказал:

— Тебе нужно было поспать. А что Кистей залег на дно — так лучше для всех.

— Да? — мрачно переспросила я. — Если не будет осторожен, он там навсегда останется.

Продолжая хмуриться, я пошла в кухню кофе выпить. Залег на дно? В чем, простите? В полотенце да улыбке? И какого это черта стала я жить по человеческий часам?

Дженкс взмыл в воздух, следуя за мной.

— Рэйчел, Кистей прав. Да и я не хотел бы, чтобы ты там была, когда Кистена найдет тот, кому Пискари его отдал.

—Почему? Потому что я могу спасти его шкуру? — воскликнула я, разозлившись, стоя на солнце и выбрасывая вчерашний кофе. Еще одно болезненное воспоминание, что Айви нет—они никогда не оставила бы невытряхнутый кофе в сетке. Болела рука, и я держалась за нее, полоща кофейник под краном.

— Черт побери все, Дженкс! Когда тебя отдают вампиру на смерть в знак благодарности — это мерзкое извращение! Особенно если обреченный на смерть считает это приемлемым. Пискари — зверь! Ты думаешь, мне нравится, что он — моя единственная защита? Думаешь, мне хочется отдавать ему фокус? Да если бы я думала, что он не спрячет его, а как-то по-иному поступит, не отдала бы ни за что. Но я не дам Кистену умереть.

Дженкс опустил крылья, сев на подоконник рядом с рыбкой. Солнце просвечивало в его крыльях, зайчиками играя у меня на руках. Чувствуя себе идиоткой из-за этой моей вспышки, я налила в кофейник воды, вытерла его насухо полотенцем для рук.

— Извини, — сказала я. Выходило так, что этот зверь — мой лучший шанс прожить достаточно долго. Как я дошла до такого? В расстройстве чувств я отодвинула кофейник — перехотелось мне кофе пить. — Кистей меня идиоткой посчитает, что заснула, — добавила я ворчливо.

— Он знал, что ты вымоталась. — Лоб Дженкса был в складках, и говорил он почти сердито. — Ты за него не волнуйся. Наверняка у Кистена есть планы, про которые ты даже не знаешь. — Дженкс поднялся в воздух и встряхнулся, отправляя последние крупицы сажи в раковину. — А вот у меня есть ново-сти такие, что ты сейчас штаны обмочишь.

Меня не интересовали сплетни, которые он нарыл. Я потирала больную руку и пыталась вспомнить, куда задевала сумку. Надо поговорить с Кистеном. Черт возьми, так нечестно. Удрал, как старый кот, чтобы забиться в глушь и умереть. Вот это и было самое страшное — что он согласился на собственную смерть. Чтобы с ним обошлись как с вещью.

— Ты послушай, — сказал Дженкс с деланным энтузиазмом, возникая передо мной. — Не поверишь, кто сегодня утром звонил.

Забавное было у меня ощущение посреди моей залитой солнцем кухни: Дженкс висит рядом со мной — даже слишком рядом, а я пытаюсь вспомнить, куда дела сумку. Рука поползла к шее, я усилием воли ее опустила. Какое-то очень непонятное ощущение — будто к пальцу нитка привязана. В этом смятении чувств я посмотрела на Дженкса:

— Кистен не берет трубку. Где он?

— Тинкины сиськи, Рэйч! — воскликнул он, треща крыльями. — Отстань ты от него! Дай мужчине быть мужчиной. И вообще, если ты к нему поедешь, его намного быстрее найдут.

Я устало привалилась к раковине — да, правда. Мою машину отлично знают, а я не могла лезть в автобус и рисковать, что меня на полдороге высадят. Плюнув на поиски сумки, я пошла I в туалет, чувствуя, как нарастает слабая сперва нужда.

— Но ты уверен, что у него все в порядке? — спросила я, потирая руку через Дженксову рубашку. В последний раз я сплю на кресле Айви. Оно жестче, чем кажется с виду.

— Поверь мне. — Дженкс летел за мной с тихим, почти неслышным гулом. — Ехать сейчас к нему — не поможет. Только хуже будет. Оставь, Рэйчел.

Это был превосходный совет — хотя совсем не из тех, которым я хотела бы следовать, — и я мрачно уставилась на Дженк-са, стоящего на крышке стиральной машины с расставленными ногами и руками на бедрах. Мне нужно было в туалет, но он стоял недвижимо.

— Ты не возражаешь? — спросила я, и он сел, перестав махать крыльями.

Я не могла заставить его уйти, а при нем садиться на унитаз не собиралась и потому взялась за зубную щетку. Во рту будто гнилое сено побывало, и я добавила на щетку еще мятной пасты.