— А я американец, — добавил Рид.
— Да, — подтвердил Кирби.
— Но ведь имение было даровано нам королем, — с надеждой напомнила ему Кэтлин. — Многие годы оно принадлежало семье моей матери, а я ее прямая наследница.
Кирби печально покачал головой.
— В данном случае это не имеет значения. Ваша мать, Кэтлин, будучи католичкой, лишилась бы своихземель, если бы не ваш отец. Когда они поженились, собственность жены перешла к нему, но только потому, что он был протестантом. Будь он католиком, имение у вас отобрали бы.
— Но мой отец был лордом, — не сдавалась Кэтлин, — и я унаследовала титул.
Кирби вздохнул:
— Все это аннулировано указом короля. Все британские подданные, состоящие в браке с американцами и проживающие в Америке, лишаются титулов и земель.
— И нет никакого способа отменить это решение? — спросила Кэтлин.
— Только если вы и Рид поклянетесь в верности Британской короне, откажетесь от ваших владений в Америке и будете жить здесь.
— Никогда! — вскричал Рид. — Ни за что на свете! Кэтлин также отвергла это предложение.
— Нет. На это мы не пойдем ни в коем случае. Я не обращусь к мужу с такой просьбой даже ради сохранения собственных земель. Я бы перестала его уважать, если бы он согласился.
Рид обнял жену, думая теперь лишь о ее потере.
— Кэт, мне так жаль.
Она подняла на него глаза, в которых блестели слезы, — он будто заглянул в два изумрудно-зеленых озера.
— Что ж, я всегда была больше ирландкой, чем англичанкой, и будь я проклята, если позволю этому напыщенному тупице диктовать мне с трона свою волю. Мои дети американцы и сама я теперь американка. Пусть отбирает имение, это бесплодная победа, я все равно буду поступать по-своему.
Расправив изящные плечи, они обратилась к адвокату:
— Мистер Кирби, не доходили ли до вас слухи о том, кто станет новым владельцем имения?
Откровенно поморщившись, Кирби ответил:
— Сэр Лоуренс Эллерби. Кэтлин отшатнулась как от удара.
— Ларри Эллерби! — взвизгнула она. — Этот недоумок не способен управлять фермой с одной лошадью, не говоря уж об имении такого размера. Да он разорит его за несколько недель!
— Я знаю, — охотно согласился Кирби. — За последние шесть лет он сначала промотал наследство, оставленное ему дедом, а потом и состояние, доставшееся ему после смерти отца. Во всем, что касается собственности, этот человек как Иона, приносящий несчастье. Он может стать владельцем имения, стоящего целое состояние, и через несколько месяцев снова оказаться банкротом.
— Никакой он не Иона, — возмутилась Кэтлин. — Он просто круглый дурак. Эллерби истощает землю ради немедленной прибыли, а деньги тратит на азартные игры, пьянство и женщин. Ему никогда не приходит в голову вложить какую-то часть денег в свое же хозяйство. Любой, у кого есть хоть капля разума, знает, что поля не засеваются сами собой и урожай сам собой не созревает, так что тебе остается лишь собрать его. Но он, судя по всему, именно на это и рассчитывает и страшно удивляется, когда его доходы начинают падать, а амбары пустеют. Он идиот, он помеха для общества. Не удивительно, что король поспешил отослать его в Ирландию. Дай этому человеку волю, он быстренько обеспечил бы Англии поражение в войне, американцам не пришлось бы сделать ни единого выстрела.
К концу этой тирады у Кирби отвисла челюсть, а уголки рта Рида стали подозрительно подрагивать. Кэтлин окинула обоих гневным взглядом.
— Знаешь, Кэт, боюсь, ты шокировала бедного Кирби, — сказал Рид. — Я не слышал, чтобы ты произносила такую речь со времен… «Эмералды», — и он незаметно усмехнулся, подумав об ирландском темпераменте жены.
— Я тебе вот скажу, Рид Тейлор. Ты еще многого не видел, — вскипела Кэтлин. Глаза ее метали зеленые молнии. — Единственное, чего я прошу — дать мне еще несколько дней, а тогда можно будет отплывать.
— До конца недели? — предложил Рид.
— Прекрасно. Мистер Кирби, когда примерно нам ждать прибытия Эллерби?
— Думаю, самое позднее через неделю. Он весь в долгах.
— Тогда нужно приступать к делу немедленно. Мистер Кирби, надеюсь, вы останетесь к ужину. Мне необходимо многое с вами обсудить. — Кэтлин быстро направилась к дому.
— Я так понимаю, у тебя есть план, — бросил Рид ей вслед.
Кэтлин на секунду обернулась. В ее глазах мелькнуло злорадство, а смех, в котором прозвучали металлические нотки, не предвещал Эллерби ничего хорошего.
— Могут ли рыбы не плавать? — вызывающе ответила она вопросом.
Наблюдая, как она уходит, Рид преисполнился гордости. Он почти забыл, как великолепна бывает его Кэт, если ее по-настоящему разозлить. Только что ей был нанесен страшный удар, но, глядя на нее, никто бы об этом не догадался. Каких-нибудь пару секунд она брела, спотыкаясь, но очень скоро обрела твердость в ногах и побежала. Она мгновенно взяла себя в руки и стала строить планы мести.
Чудесно было наблюдать за ней в действии, когда она была полна энергии и глаза ее сверкали. И самым приятным было то, что в кои-то веки объектом ее ярости был кто-то другой. Не знай он, как глубоко переживает Кэт этот удар, он, наверное, пожалел бы Эллерби. Хорошо зная жену, Рид предположил, что если она и даст волю своему горю, то произойдет это ночью в уединении их спальни. Он приготовился сделать все возможное, чтобы ее утешить: он хотел поделиться с ней своей силой, баюкать в своих объятиях, целовать, заставляя забыть о боли и слезах, добиться того, чтобы мир для нее вновь озарился солнечным светом.
ГЛАВА 3
Рид проснулся в середине ночи, пытаясь понять, что за шум его разбудил. Машинально он вытянул руку, ища Кэтлин, но ее рядом не было. Почти одновременно он увидел темный силуэт у окна и услышал приглушенные рыдания.
Он тихонько соскользнул с кровати и, подойдя к ней, обнял, как бы желая защитить от всех бед, и притянул к своему сильному телу. Ночь была теплой, но Кэтлин вся дрожала. Рид нежно погладил ее по щеке, растрепал волосы. Горячие соленые слезы падали ему на руку, как капли дождя.
— Ох, Кэт, — выдохнул он, ненавидя боль, которую, он знал, она испытывает. Он поцеловал ее в макушку, потом в шею. — Я с тобой, киска.
— Так больно, так чертовски больно, — услышал он сквозь рыдания.
— Я знаю, — тихо ответил он и крепче обнял ее, почувствовав, как по ее телу снова прошла дрожь. Ему и самому было больно от сознания того, что в этот момент он ничем не может ей помочь.
Кэтлин была склонна скорее впадать в ярость, чем лить слезы. Ее редко можно было увидеть плачущей. Она всегда была такой сильной, такой живой. Теперь же, когда она чувствовала себя слабой и побежденной, он мог предложить ей лишь свои силу, сочувствие и понимание.
Рид понимал, что жалость она не примет ни от кого, и от него тоже. Кэтлин ненавидела слабых, хнычущих, жалеющих себя женщин. Полагаясь всегда на собственные силы, она редко нуждалась в нем как в опоре, хотя — в этом он не сомневался — глубоко любила. Временами его раздражала эта ее независимость, но именно она была одним из тех качеств, которые привлекли его к ней, и он высоко ценил ее умение самой справляться со всеми трудностями и восхищался им.
— Всегда бывает больно, когда теряешь что-то, для тебя дорогое, моя сладкая, — тихо проговорил он; от его дыхания ее пушистые волосы разлетелись. — Я знаю, как ты любишь это место. Здесь твои корни, с ним у тебя связано столько воспоминаний, и светлых, и грустных.
— Я родилась здесь, как мама и Кейт, — добавила Кэтлин скорбно. — Я так хотела, чтобы Катлин унаследовал это имение. Наша семья владела им на протяжении многих лет, не одно поколение выросло тут.
— Катлин унаследует Чимеру, — мягко сказал Рид. — Он, конечно, не отказался бы от добавочного наследства, но сомневаюсь, что он стал бы здесь жить, Кэт. А управлять имением, находящимся за многие
