Жан покачал головой и вздохнул:
— Нет, Кэтлин. На этот раз на первом месте будет то, чего хочется мне. Я должен отказать тебе, чтобы окончательно не лишиться рассудка. Мое терпение достигло предела. Не могу я больше довольствоваться лишь твоим телом. Мне нужна твоя душа, твое сердце. Бывают моменты, когда я готов поклясться, что в нашей постели трое — ты, я и Рид. Я не желаю отныне делить тебя с призраком!
С этими словами Жан отвернулся от Кэтлин, которая словно приросла к полу, и направился к двери. На пороге он оглянулся и увидел, что лицо ее было белым, как мел.
— Когда ты сможешь прийти ко мне и сказать, ты меня любишь, я тебя выслушаю. Когда ты сможешь убедить меня, что ты предала прошлое забвению мне не нужно больше соперничать с памятью о Риде в твоем сердце, тогда мы с тобой поговорим, но не раньше.
И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Совершенно потрясенная, Кэтлин застыла на месте, глядя сквозь застилавшие глаза слезы на закрывшуюся за Жаном дверь.
Пальцы Кэтлин с силой сжимали штурвал. В душе бушевала не меньшая буря, чем на море вокруг нее. Длинные влажные пряди волос, развеваясь от резких порывов ветра, хлестали ее время от времени по лицу, что затрудняло видимость, и без того небольшую из-за пелены дождя. По щекам, смешиваясь с морскими брызгами и каплями дождя, безудержно катились крупные слезы. Корабль швыряло из стороны в сторону, и при каждом ее усилии выровнять его, плечо пронзала острая боль. Царивший кругом мрак то и дело прорезали белые зигзаги молний, нацеленных, казалось, прямо на «Волшебницу». Постоянные раскаты грома оглушали Кэтлин, так что она слышала лишь рев бури, шум ударявшихся о борт волн и завывание ветра.
Очередная молния ударила почти у носа корабля с правого борта, и Кэтлин невольно зажмурилась. Небеса словно затеяли с фрегатом какую-то жестокую игру. Для моряка не было большего кошмара, чем быть застигнутым подобным штормом, когда каждую секунду ты мог ожидать, что молния попадет в ванты или ударит с дьявольской точностью в мачту, уничтожив хрупкую посудину, являющуюся единственной преградой между тобой и ревущим внизу морем, которое, казалось, стремилось тебя поглотить.
— Черт! Черт! Черт! — выругалась вслух Кэтлин, но ее гнев был направлен скорее против себя самой, нежели против бушевавшего вокруг шторма. Все ее мысли были заняты Жаном. «Если я в скором времени не приму какого-нибудь решения, я его потеряю», — подумала она, кусая губы.
На мгновение в душе ее вновь вспыхнул гнев. «Только три недели назад он сказал, что даст мне время. Похоже, данный мне срок истек. Но это же нечестно!» Слезы вновь покатились по ее щекам и подбородок предательски задрожал.
Кэтлин обреченно вздохнула. Вновь и вновь она задавалась вопросом: «Почему я не могу, наконец, решить, что мне делать, почему колеблюсь?» Мысленно она начала перечислять: «Жан любит меня. Рид мертв. Я люблю Жана…» Пораженная этой последней мыслью, невольно возникшей в ее мозгу, Кэтлин широко открыла глаза.
— Я люблю Жана, — проговорила она медленно вслух, словно пробуя на язык эти слова.
Они звучали правильно. В них не было никакой фальши. Неудивительно, что она, не сопротивляясь, кинулась ему в объятия и разделила с ним его ложе. Должно быть, сердце ее давно знало то, что разум отказывался принять.
И все же что-то в ней противилось этому. Словно испытывая нестерпимую боль, она плотно сжала веки и мысленно вскричала: «Но эта мысль пугает меня! Я боюсь отдать свое сердце Жану. Это требует безграничной веры и доверия с моей стороны, на что после смерти Рида я совершенно не чувствую себя способной. И потом, нужно еще так много учитывать, помимо того, что мы любим друг друга. Обладаю ли я достаточным мужеством, чтобы рискнуть полюбить снова, осмелиться думать, что у меня с Жаном может быть будущее? Могу ли я доверить его заботам моих детей?»
Мысли носились по кругу в ее усталом мозгу, вновь и вновь возвращаясь к одному и тому же: «Да. Я люблю Жана. Не так, как я любила Рида, по-другому, как сказала Элеонора. И что же мне теперь делать? Насколько сильно мое желание рискнуть?»
Занятая своими мыслями, Кэтлин не сразу заметила Жана, который, прислонившись к мачте, стоял внизу на палубе и молча наблюдал за ней. Даже сквозь пелену дождя его взгляд обжигал. Намереваясь, очевидно, подняться к ней, он шагнул вперед, и в этот момент черноту неба прорезал зигзаг молнии, нацеленной, казалось, прямо в мачту. Все вокруг залил ослепительный белый свет, и лишь раздавшийся в следующее мгновение громкий треск сказал Кэтлин, что мачта раскололась.
— Жан! — крикнула Кэтлин, и тут паруса, лини и обломки мачты полетели на палубу — на Жана. Она увидела, как его ударило стеньгой и он упал, мгновенно погребенный под парусиной.
Оставив штурвал в руках судьбы, Кэтлин со всех ног бросилась к лестнице. У юта она столкнулась с Финли, спускавшимся на палубу, и вместе они кинулись Жану на помощь. «Волшебницу Эмералд», оставшуюся без рулевого, бросало из стороны в сторону, и в воздухе стоял тяжелый и пугающий запах горелого дерева. На палубе к ним присоединились другие, и, преодолевая шум бури, Кэтлин крикнула:
— Жан ранен!
Внезапно фрегат накренился, и она, поскользнувшись, упала.
— Финли! Встань у штурвала!
Вскочив на ноги, Кэтлин стала пробираться к Жану, отбрасывая с дороги лини и парусину. Когда она была уже почти рядом с ним, о борт ударила огромная волна. Фрегат опасно накренился, и Кэтлин вновь упала.
В это мгновение она увидела Жана. Явно находящийся без сознания, с белым как смерть лицом и запутавшимися в линях руками и ногами, он катился по палубе к краю борта. Прежде чем Кэтлин успела подтянуться и схватить его, он проскользнул под поручнем и таща за собой лини и парусину, свалился за борт в бурлящие темные волны.
На мгновение Кэтлин застыла от ужаса. Затем, вкрикнув, она сбросила с себя сапоги и прыгнула в море вслед за ним.
ГЛАВА 17
Волны сомкнулись над головой Кэтлин, и кромешная тьма обступила ее со всех сторон. Полное отсутствие света и звука вселяло ужас, и на мгновение у Кэтлин захолонуло сердце. Она попыталась хоть как-то сориентироваться. Здесь, под бурлящей поверхностью море было спокойнее, и она почти не чувствовала качки, плывя вслепую туда, где, как ей казалось, мог находиться Жан.
Кэтлин плыла, полностью положившись на свое внутреннее чутье, и вскоре ощутила какое-то необычное колебание воды впереди себя. Поспешно она вытянула руку, и ее пальцы коснулись линя. Следуя вдоль него и колеблющейся под напором воды парусины, она молила небеса о том, чтобы ей удалось найти Жана прежде, чем будет слишком поздно.
Ей начало уже казаться, что прошла целая вечность, и тут рука ее внезапно наткнулась на холодное тело. «О Господи, наконец-то! — мысленно воскликнула она и начала торопливо освобождать Жана от опутавших его веревок и парусов. — Господи, только не дай ему умереть!» Она яростно дергала за набухшие от воды веревки, торопливо отбрасывая в сторону целые ярды парусины, пока, наконец, Жан не оказался на свободе. Легкие ее были словно в огне, в висках стучало от недостатка кислорода. Она обхватил Жана руками за грудь и с силой, рожденной отчаянием, рванулась вверх.
С трудом пробиваясь вместе с Жаном сквозь толщу воды к поверхности, она не переставала про себя кричать, бросая вызов морю, которое готово было поглотить их обоих в любую минуту. «Нет! — билась в ее голове мысль. — Я не позволю тебе забрать его у меня! И Жана тоже!
Наконец они вынырнули на поверхность, и огромные волны тут же принялись бросать их из стороны в сторону, так что Кэтлин с огромным трудом удавалось поддерживать голову Жана над водой. К счастью, они были рядом с кораблем, и она попыталась ухватиться за линь, брошенный ей Дэном. После нескольких неудачных попыток она наконец поймала линь и обвязала им Жана, который был незамедлительно поднят на палубу. Хватаясь за свисавшие со сломанной мачты лини, Кэтлин последовала за ним. У самых поручней чьи-то сильные руки подхватили и рывком втащили наверх.
Стоя на четвереньках, Кэтлин с шумом вдохнула воздух. Ее измученное тело жаждало отдыха, и отчаянно хотелось свалиться прямо тут, на палубе, но прежде необходимо было узнать о состоянии Жана. Она заставила себя подняться и, с трудом передвигая ноги, направилась туда, где стояли, сгрудившись
