Ставки Верховного Главнокомандования указывалось: «Не допускать распыленного использования армейских и фронтовых саперных частей, держать их в кулаке, оперативно сосредоточивая боевые средства саперов на важнейших направлениях по ходу боевых операций», некоторые инженерные начальники использовали только что организованные саперные бригады по старинке, придавая батальоны корпусам и дивизиям. Так, например, пытался поступить с нашей бригадой начальник инженерных войск Юго-Западного фронта генерал-майор инженерных войск А. Ф. Ильин-Миткевич.
К счастью, полковник Прошляков не только понимал необходимость массированного использования инженерных войск, но и внес ряд ценных предложений о наиболее целесообразных формах их управления и боевого применения. Алексей Иванович поддержал идею подполковника Иоффе о создании за счет офицеров штаба бригады специальных оперативных групп для руководства действиями батальонов, выделяемых из состава бригады для выполнения определенной боевой задачи.
…Когда через несколько дней я приехал по делам в штаб инженерных войск, то не узнал знакомого места. Кругом чернели пожарища, торчали закопченные печные трубы. По земле стелился сизый дым, кое- где еще пробивались красные языки пламени. Сержант с перевязанной головой подошел к машине и сообщил, что штаб перебазировался на левый берег Волги.
Пришлось возвращаться на командный пункт бригады, который был перенесен в Сталинград. КП мы оборудовали в железобетонной водосточной трубе под одной из центральных улиц Сталинграда. Надо сказать, что в условиях массированных ударов немецко-фашистской авиации это, пожалуй, было одно из самых надежных мест.
Около полуночи, очень устав за день, я пристроился отдохнуть в крытой щели недалеко от нашего КП. Заснул мгновенно. Ощущение было такое, словно провалился в черную бездонную пропасть. Проснулся, почувствовав сильный удар. Попытался вскочить, но не смог. Меня словно держала какая-то невидимая сила. Лежу на дне щели. Почти по горло засыпан землей. Кругом грохотало. Понял, что где-то совсем рядом разорвалась тяжелая авиационная бомба…
— Товарищ майор, товарищ майор, вы живы? — услышал я голос водителя Володи Козлова. Через несколько минут меня откопали. Кончилось все сравнительно благополучно — отделался легкой контузией, которая спустя некоторое время прошла бесследно.
Надо сказать, что с Владимиром Васильевичем Козловым меня связывала крепкая фронтовая дружба. Еще в финскую войну Володя, будучи водителем бронеавтомобиля, получил хорошую боевую закалку. В начале Великой Отечественной войны он попал в наше управление специальных работ. С тех пор мы были неразлучны. Козлов замечательный шофер, невозмутимый и спокойный в любых, даже самых сложных ситуациях, верный и преданный товарищ…
Во время сталинградских боев Владимиру Васильевичу пришлось даже стать моим поводырем. Поехали мы в батальон Ванякина, который устанавливал минные поля в районе завода «Баррикады». В пути попали под ожесточеннейший налет вражеской авиации. Выскочили из автомобиля и укрылись в небольшой канавке. Неожиданно Володя с криком «Зажигалка!» выбежал из укрытия и бросился к нашему газику. В каких-нибудь двух метрах от машины с шипением разгоралась маленькая зажигательная бомба. Ясно было, что Козлов бросился спасать автомобиль. Но мотор, как назло, не заводился. Тогда я стал забрасывать горящую бомбу землей. Неожиданно перед глазами вспыхнуло ослепительное пламя. Бомба взорвалась! Сгорели ресницы, опалило глаза. Володя немедленно повез меня в госпиталь. Несколько дней пришлось ходить с повязкой на глазах, и Козлов водил меня за руку…
* * *
С сентября бригада начала применять и средства управляемого минирования. В основном это были различные самоделки наших изобретателей и рационализаторов. Управляемых по радио фугасов в бригаде было мало, да и применять их целесообразно только с мощными зарядами, установленными в важных с военной точки зрения пунктах. Универсальных вышибных пороховых камер для осколочно-заградительных мин, промышленного изготовления, тоже получили очень немного. Поэтому мы и наладили изготовление самодельных вышибных камер и различных типов замыкателей. Обычно они имели вид коробочек из картона (использовались и спичечные коробки), покрытых битумом или смолой для герметизации. Внутри находился простейший контакт. Достаточно было наступить на замыкатель, как коробочка сминалась и контакт замыкал электрическую цепь, вызывая взрыв мины от электродетонатора. Затем наши умельцы стали разрабатывать устройства для взрыва по проводам уже не всего минного поля, а определенной группы или отдельной мины. Так, начальник технического отдела штаба бригады майор Н. А. Бузгалин и капитан Б. Е. Стессель предложили оригинальный часовой электрический переключатель ЧЭП-18 для подрыва по проводам любой из группы в восемнадцать мин. Первый образец взрывателя, использовав механизм будильника, собрал мастер «золотые руки» сержант В. И. Архипов, бывший монтер Воронежской электростанции. Только в период Сталинградской оборонительной операции силами бригады было изготовлено более шести тысяч коробчатых замыкателей и около двухсот приборов ЧЭП-18.
Применение средств управляемого минирования оправдало себя. Только на трех управляемых противотанковых минных полях, установленных саперами 153-го батальона инженерных заграждений в районе балки Мечетка (северо-западнее Сталинграда), в сентябре подорвалось двадцать гитлеровских танков. Большие потери от управляемых мин фашисты понесли и недалеко от железнодорожной станции Воропоново.
Здесь, в месте пересечения шоссе и железной дороги, саперы 155-го батальона инженерных заграждений установили сотню противотанковых деревянных мин ЯМ-5 и двадцать пять управляемых фугасов. В ночь на 4 сентября на пульте управления дежурил опытный минер старший сержант Илья Авксентьевич Хвоинов. Перед рассветом Хвоинов услышал сильный гул танковых моторов.
Через несколько минут показались темные силуэты вражеских танков, двигавшихся по дороге в сторону наших войск.
Когда фашистские машины вышли на минное поле, Хвоинов включил питание. Ослепительные вспышки, взрывы. На минном поле заполыхали шесть вражеских танков. Остальные начали разворачиваться, чтобы обойти опасный участок. В этот момент по танкам ударила наша артиллерия. Еще четыре машины остались стоять перед минным полем. За этот подвиг старший сержант Хвоинов был награжден орденом Красного Знамени.
С 8 сентября 1942 года части бригады приступили к созданию глубоко эшелонированной системы оперативных заграждений между Доном и Волгой севернее и северо-западнее Сталинграда.
Наиболее плотные заграждения создавались на направлении Сталинград, Камышин. Мины ставились вокруг отдельных узлов сопротивления, на дорогах и подступах к населенным пунктам с учетом естественных препятствий и системы огня. Чтобы не стеснять маневр своих танков и пехоты, мы широко использовали управляемые минные поля. Всего на северных подступах к Сталинграду было установлено более сорока тысяч мин.
Во второй половине сентября, когда противник оделял несколько попыток продвинуться к северу от Сталинграда, эти заграждения помогли нашим войскам успешно отбить натиск гитлеровцев. В этих боях принимали участие и части бригады. Зачастую саперам приходилось действовать как пехотинцам. И в этих не совсем привычных условиях они не раз показывали образцы высокого воинского умения и мужества.
18 сентября наши войска контратаковали гитлеровцев в районе Самофаловки. Проходы в минных полях проделывали подразделения 154-го батальона инженерных заграждений. В ходе боя минер ефрейтор Ефим Дубонос заметил, что пулеметный огонь из вражеского окопа остановил пехотинцев. Дубонос незаметно подполз к окопу и очередью из автомата уничтожил пулеметный расчет. Затем он развернул пулемет и открыл огонь по гитлеровцам. Наши пехотинцы воспользовались замешательством врага и ворвались в траншеи. Когда бой переместился в глубину обороны противника, наши саперы начали проделывать проходы в минном поле. Неожиданно из подбитого танка по ним открыли огонь фашистские автоматчики.
Ефрейтор Дубонос, где ползком, где короткими перебежками, добрался до огневых позиций артиллеристов и попросил командира расчета уничтожить фашистов, засевших в танке. Несколько метких выстрелов, и гитлеровцы были уничтожены.
За этот бой ефрейтор Ефим Авксентьевич Дубонос был награжден медалью «За отвагу». Отвечая на поздравления товарищей, Дубонос застенчиво говорил:
— Что ж, я робыв, як уси…
