прогромыхали вниз по лестнице, потом ребята услышали глухой удар прикладом в дверь, и в подвал с винтовками наперевес ворвались три нилашиста с повязками на рукаве.
— А ну! — рявкнул вместо приветствия старший из них, и его крохотные, злые глазки скользнули по окутанному полумраком подвалу. — А ну, евреи, дезертиры и коммунисты, выходи!
Зеленорубашечник, не снимавший зеленую рубашку, черные бриджи и кованые сапоги даже на ночь, скинул с себя одеяло и вскочил.
— Баторшаг! — бойко выкрикнул он. — Кого ищете?
— Баторшаг! — последовал ответ. — Евреев, дезертиров и коммунистов. Велено вести прямо к Дунаю. Искупаем, а потом пустим несколько пуль в затылок.
— Здесь ищете? — добродушно захохотал зеленорубашечник. — Да окажись здесь хоть один из них, я бы собственноручно расправился с ним! Уж будьте уверены!
— Это твой долг, — сказал старший. — Если кого-нибудь поймаешь, дай знать. Остальное сделаем мы.
— Ну нет, я сам хочу потешиться над ними.
Старший патрульный еще раз окинул недобрым взглядом подвал и, не прощаясь, вышел во двор вместе с двумя нилашистами. Снег, словно испуганно повизгивая, заскрипел у них под сапогами.
Тем временем доктор Шербан приготовил лаз. Все необходимое ребята осторожно перетащили к дяде Комлошу, даже воды умыться ему дали. Дядя Комлош горячо поблагодарил ребят и сказал, что уже несколько месяцев не жил так по-человечески.
После ухода нилашистов жизнь в подвале вошла в свою обычную колею. В огромных, вычищенных до блеска котлах, в которых раньше кипятились рубашки и простыни, теперь варили кофе и суп. Теребеши с нетерпением ждали своей очереди у плиты — ведь они по-прежнему чурались всех и не желали общаться с простым людом. Дядя Шефчик сидел за столом л ладил коптилку. Ему хотелось усовершенствовать ее. Доктор Шербан подсел к свечке и углубился в чтение. Отец наблюдал за работой дяди Шевчика, дожидаясь, когда закипит вода. Дежурная повариха тетя Чобан обещала ему горячей воды для бритья. Вдруг отец хлопнул себя по лбу.
— Ах, черт, забыл ремень для правки бритвы! — воскликнул он. — Наверху оставил!
Габи вскочил и сказал, что сейчас же его принесет. Отец прислушался: снаружи было вроде тихо. И он разрешил. Габи вихрем взлетел по лестнице во двор, глотнул свежего воздуха, потоптался на снегу и побежал к двери своей квартиры. И вдруг в утренней тишине он услышал:
— Тсс! Тсс!
Габи осмотрелся.
Дверь у Розмайеров чуть была приоткрыта. В просвете появилась чья-то рука и поманила Габи. Не раздумывая, он подбежал к двери. Она открылась, и Габи увидел дядю Чобана. Он выглядел примерно так же, как и дядя Комлош, только на нем был не дождевик, а рваная шинель.
— Я увидел патруль и тут же выломал дверь, — сказал дядя Чобан. — Скажи-ка, братец, где моя старуха?
— Тетя Чобан жива и здорова, — успокоил его Габи, — а сейчас как раз готовит обед.
— Значит, не голодает, — обрадовался дядя Чобан, — а не скажешь, случаем, что она готовит? Уж очень я проголодался.
— Бобовую похлебку, — сообщил Габи. — Но в ней будет и немного сухой колбасы.
— Это я люблю, — прищелкнул языком дядя Чобан, а затем, уже серьезно, продолжил: — Что она скажет, если узнает, что я дезертировал? Я ведь и в самом деле сбежал. Нет никаких сил терпеть больше. Решил спрятаться, вроде бродячей собаки. Нилашистские офицеры глотают шампанское, а нам даже воды не дают. Питались дохлой кониной да еще болтовней, что выиграем войну, — тем и сыты были. А на самом же деле всем им крышка, как червям на дереве… Надеюсь, здесь никто не верит их россказням, потому что это сущая ерунда? Пропадет наш несчастный город ни за понюшку табаку. Из-за своего собственного безумства и злобы…
Дядя Чобан помолчал и после небольшой паузы добавил:
— Но не в том дело, главное, теперь уже скоро конец. И тогда я уже не буду прятаться. Останусь пока здесь. Что ты на это скажешь, Габи?
Габи рассказал, что произошло в подвале несколько минут назад и что зеленорубашечник обязательно доложит о любом дезертире.
— Да, дело дрянь, — почесал за ухом дядя Чобан. — Жалко, что все сорвалось… Н-да… Ведь пока патрули обшаривали подвал, я осмотрел корчму. Здесь можно великолепно прожить, недаром у этих Розмайеров есть и сало, и сахар, и мука… Здорово нажились на войне. Но что же мне теперь делать? Да и кто поможет?
— Ребята помогут, — уверил его Габи. — Не волнуйтесь, дядя Чобан.
Дядя Чобан взглянул на Габи и громко рассмеялся.
— У нас есть тайник, — обиженным тоном сказал Габи, — пойдемте со мной.
Потом он быстро осмотрелся и махнул рукой.
— Живей. Сейчас неопасно.
Они перебежали двор.
— Только вот… — заколебался Габи, когда они остановились под лестницей, — есть небольшая закавыка…
— Выкладывай, какая такая закавыка?
— В тайнике кое-кто уже есть.
— Вот и все? — удивился дядя Чобан. — Надеюсь, мы не станем доносить друг на друга.
Они быстро расчистили проход в конспиративную квартиру, старательно отбрасывая от подвального окна битые кирпичи, которые недавно с таким усердием таскали туда ребята.
Габи крикнул в окно дяде Комлошу, что он привел нового надежного жильца. Дядя Комлош ответил, что вдвоем-то им будет веселее. Покряхтывая и ворча, дядя Чобан спустился вниз, а Габи торопливо снова забросал окно кирпичами и со всех ног побежал за ремнем. Надо было действительно торопиться, так как опять начался обстрел и все вокруг зарокотало. Когда он вернулся в подвал, отец отругал его за задержку и, нахмурившись, заявил, что больше он никогда не разрешит ему выйти из подвала.
Габи нетерпеливо вертелся, выжидая, когда отец сменит гнев на милость. Наконец отец принялся намыливать лицо, а под мыльной пеной не очень-то рассердишься. Габи подобрался к тете Чобан и, вдыхая аромат супа, шепнул ей под большим секретом сногсшибательную новость. Тетя Чобан выпустила из рук половник, схватилась за сердце и чуть не упала. Габи не растерялся и тихо сказал ей, чтобы она никакого виду не подавала, а то вдруг зеленорубашечник догадается. В ответ на это тетя Чобан схватила половник и принялась яростно мешать суп. На радостях она так его пересолила, что во время обеда все шутили, что повариха не иначе как влюбилась.
После обеда доктор Шербан отозвал Габи в сторонку.
— Послушай, председатель, — сказал он ему, — ты очень подозрительно ведешь себя. Опять что- нибудь скрываешь?
Габи посмотрел на доктора Шербана с таким безразличным и независимым видом, какому позавидовал бы даже профессиональный разведчик. Он вскинул брови и удивленно спросил, почему его поведение кажется советнику подозрительным?
— Хм… — ухмыльнулся доктор Шербан, — может, ты объяснишь мне, почему дядя Комлош попросил две порции супа?
На лице Габи не дрогнул ни один мускул, когда он, как ни в чем не бывало ответил:
— Наверно, потому, что у него гость.
— Вот как! А ты, случаем, не знаешь, что это за гость?
— Конечно, знаю. Председатель обязан знать все. Это дядя Чобан. Он тоже сбежал. Теперь им вдвоем будет веселее… Кроме того, мы уже укрываем двух беглецов. Вот здорово!
— В конце концов мы можем стать солидным учреждением по оказанию помощи людям, — улыбнулся доктор Шербан. — Но поверь мне, Габи, даже сотни конспиративных квартир не хватило бы, если бы мы захотели спрятать всех, кого преследуют нилашисты. А теперь — живо позови сюда твоего отца и дядю
