Хинка кричал во все горло, дабы возбужденная толпа видела, что Порте достается на орехи.
Порта заорал в ответ:
— Герр майор, эти идиоты такие поразительные лжецы, что моя праведная душа потрясена до основания. Клянусь священной булавой святой Елизаветы, я тихо-мирно шел, безобидно наслаждаясь красивым видом и прекрасной погодой. Мысленно возносил благодарственную молитву Господу за то, что Он сподобил меня оказаться среди счастливцев, ставших солдатами нашего великого, любимого фюрера и потому получивших возможность повидать мир за пределами славного города Берлина. И вот посреди нее с внезапностью, очень вредной для моих чувствительных нервов, меня оторвала от приятных, благочестивых мыслей свора диких дьяволов, вдруг выскочившая из кустов, где пряталась, поджидая меня. Не представляю, что я сделал им; но разве удивительно, что я с испуганным криком бросился наутек? Я мог только умозаключить, что они намеревались убить меня — невозможно было подумать, что они хотели попросить у меня спичек; и когда я увидел у одного из них часы, стало ясно, что они не собирались спросить о времени. Потом, когда я на всем бегу свернул за угол, там оказался один из этих опереточных вояк с перьями в дурацкой шляпе и набором красок на груди. Когда он попытался остановить меня, мне ничего не оставалось, как слегка оттолкнуть его, но, уверяю вас, никакой грубости на уме у меня не было. Кажется, он сильно ударился при падении, но если он еще не поднялся на ноги, я охотно помогу доставить его в больницу. Тут целая стая этих пернатых набросилась на меня, завывая, будто индейцы на тропе войны, как описывается в той замечательной книге — герр майор наверняка ее знает — называется она «Зверобой», и если вы не читали ее, я напишу домой бабушке, чтобы выслала, так как знаю, что она у нее есть.
— Хватит, Порта, — прикрикнул майор Хинка. — Можешь дать какое-то объяснение этим гусям?
— Герр майор, — ответил Порта, и, к нашему громадному восторгу, по его грязному лицу покатились слезы, — я понятия не имею, о каких гусях говорят эти люди; но вы же знаете, как часто принимают меня за кого-то другого. Я самый несчастный из людей и уверен, что у меня есть по крайней мере двое двойников. Бабушка тоже так говорит.
У майора Хинки задрожали щечные мышцы, но он сумел сохранить серьезное выражение лица, когда повернулся к венгерскому лейтенанту и заверил его, что Порта будет должным образом наказан за грабеж.
В тот вечер майор Хинка тоже ужинал жареной гусятиной.
КРАСОТЫ БАЛКАН
Нас расквартировали в румынских казармах у реки Домбровиц, неподалеку от города. Однажды в субботу вечером Порта отправился в Бухарест поиграть в покер со знакомыми румынами и не вернулся к утренней перекличке в воскресенье. Мне. пришлось выкрикнуть «здесь», когда назвали его фамилию.
Плутон решил, что Порта проиграл все, в том числе одежду, и теперь находится у какой-нибудь девицы, ожидая помощи. Нам поверить в это было трудно, Порта был гением мошенничества в картах. Казалось более вероятным и тревожащим объяснением, что он обчистил своих партнеров — и потом они набросились на него.
После завтрака мы поспешили в город на его поиски. Это было отнюдь не легкой задачей, Бухарест — большой город с миллионным населением. Мало того, он раскинулся на обширной территории, там много больших парков, широких бульваров, бесконечных улиц с домами в окружении садов.
Однако беспокоиться не было нужды. Идя по улице в одном из лучших жилых районов, мы увидели движущуюся навстречу нам странную процессию, до того странную, что все останавливались и глядели на нее. Четыре человека — двое румынских рядовых, итальянский сержант-берсальер[12] и мужчина в полном вечернем облачении — несли, пошатываясь, паланкин величиной с купе пассажирского вагона. На ходу они громко пели «В персидских садах» под аккомпанемент флейты. Флейтиста не было видно; он сидел внутри покрытой лаком и позолотой громадины. Неожиданно раздался его голос:
— Рабы, стой! Приготовиться к опусканию! Внимание — ставь!
Двое передних носильщиков опустили свой конец с таким стуком, что он разнесся на несколько километров, и из паланкина кое-как вылез Порта. Тоже в накрахмаленной рубашке и фраке, в цилиндре и с моноклем. Он приветствовал нас таким жестом, который скверный французский романист начала века назвал «неописуемым», и витиевато обратился к Старику и остальным:
— Cheris! Mes Freres![13] Меня зовут граф де ла Порта, божией милостью «фон» и «цу». Если не ошибаюсь, я знаю вас, джентльмены? Все идет хорошо в военных действиях Германии? Покажите мне список сегодняшних побед.
— В чем это ты передвигаешься, черт возьми? — спросил Кроха. — Наш скромный вагон для перевозки скота тебя уже не устраивает?
— Я собираюсь следовать на восточный фронт в этом специальном транспортном средстве, предназначенном исключительно для лучшего солдата немецкой армии. Джеймс, — это адресовалось мне, — пойдешь сзади и станешь подавать мне винтовку, когда нужно будет стрелять. Смотри, чтобы лучший солдат Германии хорошо целился перед тем, как нажать на спуск. На этой войне промахи недопустимы.
— А форма твоя где?
— Джентльмены, это джентльменская война. Я надел джентльменскую форму… Кроме этого паланкина и безупречного фрака я выиграл две тысячи триста лей и прекрасную музыкальную шкатулку, сейчас ее вам заведу.
Порта скрылся в глубине паланкина и появился снова с замечательной музыкальной шкатулкой в стиле рококо; она негромко играла менуэт, две фарфоровые пастушки танцевали. Вещь была, несомненно, ценной. Через несколько дней он подарил ее трамвайной кондукторше.
— И наконец я выиграл любовницу — с бедрами и всем остальным.
— Что?
— Что? — повторил Порта. — Ты не знаешь, дитя, что такое любовница? Это игрушка для графов и баронов. У нее есть бедра, груди и ягодицы. С ними ты играешь. Любовниц можно купить в дорогих магазинах, где пьешь шампанское, осматривая модели. Заводить их нужно с помощью чека. Модель двигается взад-вперед, пока не устанет, потом ее нужно завести очередным чеком. Если у тебя достаточно чеков, она никогда не будет останавливаться.
Порта протянул носильщикам бутылку вина и заорал:
— Рабы, вот горючее! Пейте и веселитесь!
