говоря ни слова, она подает ему чашку кофе и рюмку коньяка. Зиг втискивается в узкую, тускло освещенную кабинку, обжигает язык горячим кофе и злобно бранится. Бережно выливает напиток на блюдце и дует на него. С прихлюпыванием выпивает, и настроение у него слегка улучшается.
С довольным выражением лица Зиг оглаживает свой черный костюм. Портной сказал ему, что черный цвет элегантен, потому что у него не было ткани другого цвета. Рубашка у него белая. Галстук красный. Государственные цвета — красный, черный и белый. С удовольствием смотрит на штиблеты из лакированной кожи, стоящие двести марок. Не каждый может позволить себе такие.
Зиг выпивает третью чашку кофе и рюмку коньяка. Лелеет розовую мечту о расстреле всей пятой роты.
— Я доберусь до этих преступников, — произносит он вполголоса.
В баре кроме него остаются всего двое посетителей. Заглядывают двое финских солдат-лыжников, но тут же уходят. Один из них, сержант со значками за борьбу с партизанами, смотрит на него подозрительно долго. Неужели эта свора убийц объединилась с финскими союзниками? Зиг содрогается и встает, собираясь уйти.
Под левую лопатку ему немилосердно упирается дуло нагана.
— Хана тебе, подлый сукин сын, — сурово говорит Малыш. — Попробуй только сделать глубокий вдох и твое собачье сердце вылетит из груди! А без сердца, сам знаешь, жить трудно!
Во вращающуюся дверь с шумом врывается Порта, за ним следует Грегор. Последние двое посетителей быстро исчезают, дремлющая барменша внезапно пробуждается. Она не впервые видит деловую встречу вооруженных людей
— Вот ты где, мерзавец, — дружелюбно говорит Порта, похлопывая его по щеке. — Будь у тебя побольше мозгов, ты бы не совался к нам и не умер бы молодым!
Зиг от страха теряет дар речи.
— Позволь дать ему пинка перед тем, как мы его кончим, — просит Малыш, отводя назад ногу в громадном сапоге.
— Включи пианолу, — отвечает Порта. — Нам нужна музыка для этой небольшой драмы.
— В нее нужно опустить деньги, — говорит Малыш, суетясь возле пианолы. — За один раз марку!
— Ну так опусти, — приказывает Порта.
— У меня нет ни пфеннига, — говорит Малыш, шаря во всех карманах.
— Дай нам несколько марок, — обращается Порта к Зигу и лезет к нему в карман. Вынимает оттуда горсть монет.
Из пианолы раздается громкая песня:
— Ты не представляешь, где мы только ни искали тебя, — укоризненно говорит Порта, доставая из кармана тонкую веревку. Ловко оборачивает ее вокруг шеи Зига.
— Теперь ты отправляешься в дальнюю дорогу, — добродушно говорит он и затягивает петлю.
— Мне эта песня не нравится, — протестует Грегор. — Когда люди отправляются в такое путешествие, нужно что-нибудь с «бум-да-да-бум»!
Он изучает список грампластинок и нажимает восьмую кнопку. Комнату громко оглашает «Прусская слава».
— Говорят, удушение — самый быстрый способ проститься с жизнью, — утешает Зига Порта и открывает рот так, словно его самого душат.
— Вы не можете задушить меня, — выдавливает в испуге Зиг. — Это преднамеренное убийство!
— Ерунда! — раздраженно обрывает его Малыш. — Будь мужчиной! Всем нам когда-никогда умирать!
«Прусская слава» кончается, и тут Зиг впервые пронзительно вопит.
— Музыку, черт возьми! — рычит Порта, нервно оглядываясь.
Малыш грузно топает к пианоле и нажимает пятую кнопку: «Марш финской кавалерии».
Зиг вопит снова. Издает протяжный, сдавленный вопль, словно человек, которого тащат на плаху.
— Еще музыки! — требует Порта. — Побольше музыки! И погромче!
На кухне барменша выпивает третий стаканчик шнапса и жадно затягивается армейской сигаретой.
Зиг хрипло вопит, как больной кот.
«Теперь они бьют его, — содрогается барменша. — Как только они уйдут, — думает она, — позову жену дворника, чтобы помогла оттащить этого беднягу в канаву. Потом пусть за дело принимаются полицейские! Для того они и существуют!»
— Монета застряла, — кричит Малыш, раздраженно пиная пианолу. — У этого ублюдка были фальшивые деньги! — Колотит по пианоле кулаками. — Играй, черт возьми, мы за это платим деньги! — неистово кричит он.
— Теперь мы будем душить тебя медленно, как американцы негров на глубоком Юге, — посмеивается Порта. — Это научит тебя впредь не пользоваться фальшивыми деньгами.
Зиг раскрывает рот и вопит. Какая-то лопарка думает, что там проходит собрание секты возрожденцев, и хочет войти в помещение.
— Пошла отсюда, — кричит Грегор и машет руками, словно отгоняя стаю голубей. — Не твое дело, что здесь происходит. Иди-иди!
— Шумный ты парень, — укоризненно говорит Порта Зигу. — Пора окончательно остановить твое дыхание.
Малыш сатанеет. Осыпает пианолу всеми ругательствами, какие приходят на ум. Потом поднимает ее и с жутким грохотом швыряет об пол.
Снова начинается во всю громкость «Марш финской кавалерии». Кажется, что через помещение бара скачет галопом целая кавалерийская дивизия.
Малыш открывает окно и кричит толпе на улице:
— А ну, проваливайте! Geheime Staatspolizei[101]! Расходитесь по своим иглу и ложитесь спать, заполярные ублюдки!
Последний из уходящих получает удар снежком в затылок и переходит на бег.
Зиг бросается на пол и вопит как резаный. Сучит ногами. Руки судорожно дергаются.
— Орешь, как теряющая девственность индианка, — говорит Малыш, пиная его. — Будь немцем! Покажи, что можешь уйти из жизни, как подобает члену нации господ! — Постукивает по золотому партийному значку Зига. — Не забывай, что ты один из старых воинов!
— Вялый член, вот что он такое, — презрительно говорит Порта, ища взглядом крюк в потолке. Но не находит. Повесить человека не так легко, как можно подумать, насмотревшись американских фильмов.
— Может, застрелить его, и дело с концом? — предлагает, осушив залпом кружку пива, Малыш. Вынимает из кармана большой армейский пистолет и целится в Зига. — Когда одна из этих девятимиллиметровых штучек пройдет навылет от затылка через мозг под углом в сорок градусов, этот мешавший нам сын шлюхи умолкнет навсегда!
— Будет много грязи, — говорит Порта. — И разве не понимаешь, какая может подняться кутерьма из-за одного выстрела? Тут же появятся его гнусные друзья, — и кого они прежде всего заподозрят, когда обнаружат его простреленный труп? Обер-ефрейтора Йозефа Порту! Армия сделала все возможное, чтобы очернить мою репутацию. Полицейские со свастикой и я всегда не ладили.
Он щелкает пальцами, и лицо его озаряется веселой улыбкой.
Пока Порта говорил, ему пришла на ум замечательная мысль. Несколько минут он недоумевает, почему пришлось так долго искать ответ, который так прост, что найти его могла бы невинная монахиня.
Он дружески пинает Зига, который стонет с веревкой на шее, лежа на полу.
