К удивлению Лоуренса, рука оказалась неожиданно тонкая; впрочем, в следующее мгновение он был удивлен еще больше.
- С благословением Господа.
Голос, начавший петь пастуший гимн, принадлежал юной деве.
- С защитой, даруемой духами земли.
Искусно двигая посохом, пастушка привычными движениями изобразила на земле небольшую стрелу; затем, повернувшись сама и вращая посох, она провела от кончика стрелы круг против часовой стрелки.
- Слушая послания небес с ветром, вбирая в себя любовь фей, как овца вбирает траву.
Замкнув круг у конца стрелы, пастушка мягко подняла правую ногу и с притопом опустила ее на землю.
- Овцы ведомы пастухом, а пастух ведом Господом.
Теперь она держала посох неподвижно, указывая им на конец стрелы.
- Милостью Господа, пастух следует праведным путем.
В какую страну ни приди, песни и танцы пастухов везде были почти одни и те же – несмотря на то, что пастухи не образовывали постоянных гильдий, как ремесленники и торговцы.
Говаривали, что пастухи умели посылать сообщения людям, находящимся далеко от них, с помощью ветра. Возможно, в какой-то степени эти слухи были правдивы.
- Прошу простить меня за то, что подозревал тебя. Теперь я вижу, что ты истинный пастух, - произнес Лоуренс, сходя с повозки. В уголках губ пастушки затеплилась улыбка. Лицо ее было почти полностью скрыто под капюшоном, так что Лоуренс не мог судить уверенно; но, судя по губам, это была красивая девушка.
Лоуренс твердил себе, что должен держаться вежливо и благородно; но, тем не менее, его грызло любопытство.
Среди торговцев женщины встречались редко, среди пастухов же – и того реже. А эта пастушка была к тому же юна и красива. У любого торговца, впитавшего любопытство с молоком матери, это просто не могло не вызвать искреннего интереса.
Впрочем, частью натуры торговца была и полнейшая беспомощность во всем, что выходило за рамки торговых отношений.
Лоуренс был тому идеальным примером. Он был совершенно не в состоянии найти тему, на которую бродячий торговец мог бы пообщаться с пастушкой; в конце концов ему пришлось задавить в своем сердце любопытство и произнести фразу, которая всегда произносится при встрече с пастухом.
- Могу ли я попросить пастушку, с которой меня свела милость Господа, помолиться за безопасность моей дороги?
- С превеликим удовольствием.
Голос пастушки был спокоен, как стригущие траву овцы. Любопытство Лоуренса раздулось сильнее, чем летнее облако. Хотя он, конечно, не позволил чувствам отразиться на лице, но любопытство в сердце ему приходилось давить усилием воли. Бесстыдно совать нос в чужие личные дела было совершенно не в характере Лоуренса, зато неумение красиво говорить – как раз, наоборот, в характере. Подходя к пастушке с просьбой о молитве, он невольно позавидовал Вайссу, меняле из Паттио – тот говорить умел.
Более того, совсем рядом с ним в повозке сидела Хоро – та, что ненавидела пастухов больше всего на свете.
В первую очередь из-за этого и следует обуздать любопытство, мелькнуло в голове у Лоуренса.
Пока Лоуренс пытался успокоить свои мысли, пастушка, которую он попросил помолиться за его безопасность, подняла посох двумя руками высоко вверх и начала выпевать молитву.
-
Язык этот был ведом только пастухам; он не был похож ни на древний язык Священного писания, ни на какой-либо из языков, употребляемых в разных странах мира. Сколько его ни слушай, все равно он кажется таинственным и странным.
Сами пастухи не знали в точности, что означают их молитвы; но тем не менее, когда пастух молится о безопасной дороге, он всегда читает одну и ту же молитву, из какой бы страны он ни был родом.
Даже завершающее действие – когда пастух опускает посох и дует в рожок, извлекая из него единственную протяжную ноту, – всегда одно и то же.
Лоуренс поблагодарил пастушку и протянул ей потемневшую медную монету. Это был обычай – благодарить пастуха не золотой или серебряной, но медной монетой; и по обычаю же пастух не мог отказаться от вознаграждения. Пастушка протянула руку – рука оказалась чуть крупнее, чем у Хоро, - и Лоуренс опустил в ладонь монету, вновь выразив словами свою благодарность.
Ему по-прежнему не удавалось придумать тему для разговора. Хоть и с сожалением, но в конце концов он вынужден был оставить эту мысль.
Однако, едва Лоуренс попрощался с пастушкой и направился к повозке, как тут же застыл на месте.
Все потому, что пастушка внезапно обратилась к нему.
- Эмм... если мне позволено будет спросить, не в Рубинхейген ли ты направляешься?
Голос ее был полной противоположностью хрустально-звонкому голосу Хоро. Едва ли кто-то, услышав этот голос, предположил бы, что его обладательница занимается таким тяжелым занятием, как пастушество. Оглядываясь, Лоуренс улучил возможность кинуть взгляд на Хоро. Та сидела отвернувшись, и вид у нее был скучающий до невозможности.
- Да, я выехал из Поросона и намереваюсь направиться в Рубинхейген, - ответил Лоуренс.
- Где ты узнал про эту дорогу?
- На пути Святого Метрогиуса, совсем недавно.
- Вот как... а до тебя дошли слухи о волках?
Услышав последнюю фразу, Лоуренс понял, почему пастушка к нему обратилась.
Похоже, она решила, что Лоуренс – бродячий торговец, который выбрал эту дорогу просто по незнанию.
- Я их слышал. Но, поскольку меня торопит время, я решил все равно воспользоваться этой дорогой.
Упоминать Хоро было совершенно необязательно. Ради денег торговцы нередко шли вперед не раздумывая, даже несмотря на риск встречи с волками, так что едва ли у пастушки возникнут подозрения.
Реакция пастушки на эти слова, однако, его удивила.
Почему-то лицо ее исполнилось глубокого сожаления.
- Вот как... - тихо произнесла она, и плечи ее поникли. Все это ясно показывало, что изначально она на что-то надеялась. На что, однако, она могла надеяться?
Переворошив в голове весь только что состоявшийся разговор, Лоуренс нашел лишь два возможных ответа.
Либо она надеялась, что Лоуренс не слышал о волках, либо – что он не торопится.
Да, судя по содержанию разговора, лишь на это могла надеяться пастушка.
- Что-то не так?
Лоуренс ощутил, что в подобной ситуации поинтересоваться было необходимо, - не как торговцу, но как мужчине. Он улыбнулся своей деловой улыбкой и изо всех сил попытался выглядеть галантно.
Сидящая сзади Хоро наверняка была очень недовольна; но Лоуренс решил на время выкинуть это из головы.
- Э? А, ничего... эммм...
- Не нужно скромничать, говори, не стесняйся. Или, может, тебе нужно что-то купить?
Если речь заходила о торговле, быстрота мысли и языка Лоуренса была непревзойденной.
Не исключено, что здесь могла получиться какая-то сделка, и одновременно ему удалось бы
