которого можно было ожидать от кого-то намного старше.
— Они приходили в деревню в двух горах от нашей. Там жили люди, которые хорошо умели ловить сов и лис. Она была даже еще меньше, чем Пин. Однажды туда пришел человек с юга и поставил там церковь.
Лоуренс надеялся, что Коул не скажет дальше, что тогда-то он и поверил учению Церкви.
В подобных ситуациях деревни, узнав об обращении своих соседей, должны надеяться, что не они станут следующими. Причина очевидна.
— Ведь у каждой деревни свои боги… они должны идти против Церкви…
Коул был явно поражен, услышав эти слова Лоуренса; он молча уставился на него. Это лишь укрепило подозрения Лоуренса.
— Меня вообще-то вполне можно назвать врагом Церкви… не хочешь поведать мне свою историю?
Удивление словно приклеилось к лицу Коула. Создавалось впечатление, что он хочет высказать, что у него на душе, но не может облечь мысли в слова.
Несколько секунд он молчал. Потом испытующе спросил Лоуренса:
— Правда?
Коул явно не привык подозревать других людей. Столь наивному пареньку, несомненно, трудно пришлось в жизни… но это в нем и подкупало.
— Мм, клянусь именем Господа.
Улыбка Коула после этого ответа Лоуренса была столь очаровательна, что Лоуренс не удержался от соблазна потрепать мальчика по макушке.
— …Я слышал, двести двадцать лет назад старейшины нашей деревни собрались и несколько дней совещались. О том, что нам делать… покориться Церкви или сражаться? Я слышал, Церковь никогда не вступает в разговоры… всюду говорят, как они убивают людей. Но той зимой какая-то большая шишка в Церкви заболела, и мы были спасены. Ну, конечно, если бы нам пришлось сражаться, мы бы победили… мы лучше знаем землю, и у нас больше людей.
Если это была правда, они бы начали сражаться сразу же, как только кого-то из них убили бы. Они не могли не понимать, что когда-нибудь Церковь пришлет больше людей, которые попытаются снова. Даже самая далекая деревушка в горах была частью большого мира.
— Но когда я услышал эту историю, как нам повезло из-за той болезни, я задумался.
Лоуренс уже видел, к чему ведет Коул. Мальчик был умен. Не будучи ограничен никакими верованиями, он выбрал надежный способ защитить свою деревню. Остановить сражения и общую неуверенность можно было, надев рясу высокопоставленного служителя Церкви. Система власти в Церкви была довольно занятна, и, выучив законы Церкви, Коул мог бы стать частью этой системы. Он действительно мог защитить свою деревню.
— И ты не сожалеешь о своем выборе?
Даже Хоро показывала слабость, когда речь заходила о ее родине. Лоуренс потянул вниз краешек капюшона Коула и вытер слезы, которые мальчик пытался спрятать за веками.
— Только старейшина и моя прапрабабка согласились.
— Вот как? Должно быть, они верили, что тебе это по плечу.
Коул кивнул. Вытерев слезы о плечо, он зашагал вновь.
— Они тишком дали мне немного денег, и я ушел из дома, чтобы учиться.
Это объясняло стремление мальчика раздобыть деньги на продолжение обучения. Лишь те, кто сражается во имя других, обладают внутренней силой, потребной для такого.
Лоуренс, однако, не принадлежал к числу богатых торговцев, которые могли бы оплатить Коулу обучение. Он мог лишь немного помочь — показать, как можно заработать на еду, как избегать ловушек, возможно даже — как сделать путешествие более веселым.
— Я, конечно, не могу сейчас предложить тебе денег…
— О нет, я –
— …но эта задачка с медными монетами может принести тебе какое-никакое вознаграждение… если ты найдешь ответ, который удовлетворит нашего доброго капитана Рагусу.
Лоуренс сказал «ответ», а не «правильный ответ», ибо
— Ну, то, что я сказал, это само собой, но попробовать стоит, даже просто чтобы убить время в дороге.
Лоуренс улыбнулся и шутливо тюкнул Коула по голове. Хоро всегда смеялась над тем, какой Лоуренс нервный, но по сравнению с Коулом он был само спокойствие.
— Я так понимаю, праздник, о котором ты говорил только что, — это какой-то праздник, который отмечают у вас в Пине?
Он указал на застрявший корабль — впрочем, правильнее было бы его описать как несколько груд обломков. Несколько человек сушили одежду возле разведенного на берегу костра, но главным зрелищем было другое — люди, что тянули корабль к берегу за тросы.
Они были разных возрастов, в разных одеждах… объединяло их лишь общее невезение: именно им выпало тянуть корабль против течения. Те, кто поумнее, должно быть, уже забрали свои вещи и отправились вниз по течению пешком; но у большинства, похоже, все осталось на корабле, и вот теперь они изо всех сил тянули за тросы.
Эта картина привлекла взгляды даже нескольких рыцарей на лошадях и в длиннополых плащах. Еще несколько человек следили за лодками, чтобы не дать им перевернуться или уплыть, и возгласами поддерживали работающих.
Какое-то время Коул был полностью поглощен зрелищем, потом наконец повернулся к Лоуренсу и ответил:
— Здесь веселее.
Глядя на мальчика, Лоуренс с трудом сдержал слова, пришедшие на ум. Коул, конечно, не Хоро, но если бы Лоуренсу пришлось бы искать ученика, Коул подходил бы лучше всех. Лучшего кандидата найти было трудно.
Более того: когда его путешествие с Хоро завершится, Лоуренсу останется лишь холодная реальность одиночных странствий. Коул, хоть ему и было далеко до Хоро, все же мог бы оказаться стоящим спутником, который делил бы с Лоуренсом козлы его повозки.
Но у мальчика были свои цели и устремления, и отнюдь не себялюбивые. Лоуренсу пришлось усилием воли подавить желание спросить, не хочет ли Коул стать его учеником. В конце концов, Коул не интересовался работой торговца… из-за чего Лоуренсу хотелось вознести жалобу всем богам.
— Пожалуй, нам стоит к ним присоединиться. Заодно и согреемся, пока тянуть будем.
— Да.
Когда Лоуренс и Коул добрались наконец до места, Рагуса поднятием весла поприветствовал их с самой легкой и быстрой лодки.
С близкого расстояния все выглядело совсем по-другому. На берегу было очень грязно; настолько грязно, что если наступить слишком сильно, обувь может и увязнуть. Что уж говорить о том, что тянуть тросы голыми руками в сухую зимнюю погоду — отличный способ изранить себе руки.
Но хуже всего то, что тросы были зацеплены за непрочную часть корабля. Стоило как следует потянуть, как этот кусок отломился, и все потеряли равновесие и попадали в грязь.
Торговцы и остальные, кто был вместе с Лоуренсом, трудились не покладая рук. Но когда все начали уставать, общий пыл куда-то испарился. Очень трудно поддерживать в себе стремление работать, когда приходится всего-то тянуть обломки корабля… ничего героического.
Лица лодочников, привязывавших тросы к кораблю, от холода побелели, губы приобрели бледно- зеленый оттенок. На берегу горел костер, но гревшиеся возле него бродячие лицедейки и скорняки по
