наконец, не нашел работу в книжном магазине на Диан-стрит. Над магазином располагалась маленькая квартирка, которую хозяин сдавал ему, вычитая половину жалованья.
Эта квартира использовалась также под склад. Здесь были стопки журналов на любой вкус: садизм, порнография, масонство, фетишизм. Крофорд сразу же понял, что можно сделать хорошие деньги, продавая всю эту дрянь в кабаках, куда он наведывался. Обычно по вечерам он уходил с полной сумкой журналов и возвращался под утро с полными карманами денег. Но, вернувшись однажды, он увидел, что его поджидает владелец магазина.
Той же ночью он оказался на улице без денег, у него на спине на память остались три ссадины от выкидного ножа.
Вскоре он встретил Мишеля Гранта.
Воспоминание о Гранте снова вернуло его к действительности. Он вышел из транса и холодно посмотрел на прокурора Бриггса, который направился к скамье подсудимых. Но он прошел мимо и, остановившись возле судьи Валентайна, что-то тихо ему зашептал. Крофорд не стал прислушиваться, он снова вернулся к своим воспоминаниям.
Крофорд был старше Мишеля Гранта на год и сразу обратил внимание, что Мишелю беспрекословно подчиняются два его младших товарища и девушка. Черноволосой девушке было около двадцати лет. Ее звали Салли Риз.
Именно она была соучастницей Крофорда в убийствах, за которые его сейчас судили.
Бриггс закончил беседу с Валентайном и вернулся за стол, где его секретарь тут же протянул ему какие-то рэм-копии. Наконец, Бриггс взял папку и прочистил горло.
По залу пробежал шепоток, когда к стойке для дачи показаний вызвали Крофорда. После обычных в подобных случаях вопросов Бриггс бегло просмотрел свои заметки.
— Вы уже рассказали суду о том, как убили миссис Лауру Дональдсон и ее дочерей Мелиссу и Фелисити. О том, как были намечены жертвы, и о том, как именно вы с ними расправились.
Прокурор повернулся к суду, но обращался по-прежнему к Крофорду:
— Вы сказали, что миссис Дональдсон была еще жива, когда вы отрезали ей груди, хотя до этого ей уже было нанесено шестнадцать ножевых ранений.
— Люблю точность, — сказал Крофорд.
— Увидим, — ответил Бриггс. — Как уже доказано, вы были одним из убийц мистера и миссис Трент. — Прокурор снова повернулся к суду, продолжая разговаривать с подсудимым. — Как вам известно, мистер Трент был режиссером телевизионных и театральных комедийных постановок.
— В тот вечер ему было не до смеха, — пошутил Крофорд.
— Молчать! — отрезал судья Валентайн.
— Вы имеете в виду ночь, когда ворвались к нему в дом и убили его и его жену? — с вызовом сказал Бриггс. — Ту ночь, когда вы зарезали мистера Трента и заставили его жену на это смотреть. Ее, как я понимаю, вы привязали к стулу и силой заставили смотреть, как режут на части ее мужа. С ней было покончено таким же образом.
— Да, — безразлично подтвердил Крофорд.
— Мистеру Тренту были нанесены удары кинжалом в лицо, голову и грудь, — пояснил Бриггс, показав суду и присяжным обоюдоострый кинжал.
Оружие было завернуто в полиэтиленовый пакет и имело соответствующую метку. Присяжные передавали его друг другу, рассматривая со всех сторон. Один из них даже привстал, разглядывая засохшую на лезвии кровь.
— Как вы уже слышали от представителя полиции, — продолжал Бриггс, — мистер Трент умер после того, как ему нанесли четвертый, смертельный удар в сонную артерию. И тем не менее, понимая, что он мертв, — прокурор повернулся к Крофорду, — вы ударили его ножом еще восемь раз. Правильно?
— Я не считал, но не сомневаюсь, что ваши слова абсолютно точны, — снисходительно согласился Крофорд.
— И затем вы отрезали ему пенис. Правильно?
— Правильно.
— А потом засунули его мистеру Тренту в рот.
— Правильно.
— Как реагировала миссис Трент на это глумление над телом ее мужа?
— Сначала она только вопила, и мне пришлось засунуть ей кляп, чтобы она заткнулась. Когда я всадил нож в глаз ее старику, она потеряла сознание, — хихикая, рассказывал Крофорд. — Так что мне пришлось бить ее по морде и поливать водой, чтобы она очухалась. Мне казалось, она прикидывается. И точно. Когда я стал отрезать ему пенис, ее вырвало.
— И поскольку у нее во рту был кляп, она чуть не захлебнулась рвотой?
Крофорд пожал плечами.
— Она все равно должна была умереть, — сказал он.
— Вы это решили уже тогда?
— По-моему, очевидно, что я решил это еще до того, как пришел к ним той ночью.
— 'Очевидно', — повторил Бриггс. — И после этого вы вытащили кляп у нее изо рта?
— Я перерезал ей горло.
— Не только, мистер Крофорд. Вы сделали намного больше. Вы нанесли ей семь ран в лицо и шею, после чего отрезали голову.
В зале суда раздались неистовые крики и бормотание; судье Валентину пришлось изрядно постучать деревянным молотком по столу.
В этом гуле проклятий Крофорд и Бриггс молча и пристально смотрели друг другу в глаза. Стенографист тяжело вздохнул, вытер лоб и с опаской посмотрел на пожиравших друг друга глазами прокурора и обвиняемого. Казалось, еще немного, и они сцепятся в рукопашной.
Бриггс взял со своего стола фотографии и передал их присяжным. Девять мужчин и три женщины передавали их из рук в руки, с отвращением глядя на снимки. Казалось, никто из них не хотел даже прикасаться к документам, свидетельствующим о зверствах Крофорда. Одна женщина тяжело сглотнула и закрыла лицо руками, едва эти черно-белые фотографии оказались перед ней.
— Итак, миссис Трент была убита и расчленена. Что дальше? — продолжал Бриггс.
— Что вы имеете в виду под своим «что дальше»? — надменно поинтересовался Крофорд.
— На стенах гостиной, в которой была убита эта пара, вы написали кое-какие лозунги. Правильно?
— Правильно.
— Вы написали кровью: «Богатые — ублюдки» и «Смерть богатым».
— Совершенно верно.
— Как я понимаю, «смерть богатым» — это ваше кредо, мистер Крофорд?
— Да, это так. Разве вы еще не поняли, что идет война? — сказал Крофорд, великолепно себя контролируя. Сейчас он обращался не только к Бриггсу, но ко всему залу. — Я презираю богатых, у которых я вызывал отвращение.
— И поэтому вы решили развязать компанию по их казни, претворяя в жизнь ваши идеи мести, — спокойно заключил Бриггс.
— Эти люди не имеют права жить.
— Поэтому вы их убивали и расчленяли их тела?
Женщина-присяжный, рассматривающая фотографии, всплеснула руками. В желудке она почувствовала спазмы, и ее вырвало.
— На войне нет убийства, — заявил Крофорд. — Они казнены.
— Уж не хотите ли вы сказать, что не признаете себя убийцей? Как же тогда квалифицировать ваше преступление? — поинтересовался Бриггс.
Тяжело застонав, женщина-присяжный упала в обморок. На помощь ей бросились двое полицейских, и Крофорд улыбнулся прокурору.
— Да, я думаю, для этого есть подходящее название.
— Какое же?
— Терроризм.
