небольшой фабрикой в Вулвише.
— Которая свалилась ей с неба, — прошипел Крофорд.
— По-вашему, это достаточная причина, чтобы резать на части миссис Дональдсон и двух ее маленьких детей? Слава Богу, мистеру Дональдсону удалось избежать этой бойни. — Прокурор повернулся к судье: — Обвинение не станет вызывать мистера Дональдсона в суд в качестве свидетеля, милорд. Сейчас он под наблюдением врачей.
Валентайн кивнул.
— Почему вы избрали именно семью Дональдсонов? — продолжил Бриггс, повернувшись к Крофорду.
— У них водятся деньги, — ответил тот, — с кого-то нам надо было начинать? — У него на губах вновь появилась улыбка.
— Под «нам», как я понимаю, вы имеете в виду ваших соучастников?
— Да, я был не один.
— И вы назначили себя предводителем в этой... классовой войне? По-моему, вы так это называете? — Прокурор повысил голос. — Вы объявили войну богатым, или, как вы их называете, классовым врагам! Так?
— Да. Идет классовая война. Но я не назначал себя предводителем. Меня избрали.
— Вероятно, за вашу врожденную осторожность и организаторские способности, — прошипел Бриггс, не сумев скрыть сарказма.
— Вполне возможно, — улыбаясь, ответил Крофорд.
— И эта... война против богатых — не что иное, как многочисленные жестокие убийства мужчин, женщин, их детей. По вашему мнению, их преступление состоит в том, что когда-то им улыбнулась фортуна и они стали обеспеченными людьми. Наверное, вы сами не отказались бы пожить так. А, мистер Крофорд?
— Их убили, потому что они — паразиты. Они нажили свои деньги, эксплуатируя других. Людей, которые не умеют за это отомстить.
— Ага, я понял! — воскликнул Бриггс и нахмурился. — Вы отвели себе роль мстящего ангела. Вы и ваши сподвижники решили казнить богатых от имени тех, кто не был настолько удачлив, как миссис Дональдсон. Как миссис Дональдсон, умолявшая сохранить жизнь ее детям в обмен на собственную жизнь. Но нам известно, как все закончилось.
Бриггс вытащил из папки черно-белые фотографии убитой женщины и положил их на стойку перед Крофордом. Тот взял фотографии, взглянул на них и удивленно поднял брови.
— Здесь она не очень-то похожа на себя, — сказал он, возвращая снимки прокурору. Соскользнув со стойки, они упали на пол.
Взволнованный гул голосов вновь нарушил тишину, и опять застучал молоток председательствующего. Сидевший в последнем ряду инспектор криминальной полиции Питер Торп осторожно толкнул соседа и указал на дверь. Сержант полиции Вик Райли поднялся, и они выскользнули из зала.
В коридоре Торп вытащил из кармана пачку «Ротманса», предложив сигарету Райли. Тот уже искал в карманах спички, поскольку зажигалка Торпа не срабатывала.
Райли прислонился к стене. Они дружно задымили. Сержанту исполнилось тридцать семь, он был на три года моложе своего начальника, но у него в волосах уже появилась седина.
— Классовая война, — сказал Торп. — Этот парень заварил серьезную кашу.
— Да, он и его приятели. И черт знает, кто они такие, — пробурчал Райли.
— Плохи наши дела, — сказал Торп, глубоко затянувшись.
— Господи! Этот ублюдок Крофорд хочет настоящей войны! Одно хорошо — его посадят.
— Да, возможно. Но нам еще предстоит найти всех его сообщников. — Бросив сигарету на пол, Торп растоптал ее. — Пока не появились новые жертвы вслед за миссис Дональдсон и ее детьми.
Глава 2
— Ты уверен, что здесь безопасно?
Дэнни Веллер замотал шею полотенцем и, задрав голову, посмотрел на потолок. Сквозь зияющие дыры в крыше он увидел звездное ночное небо. Словно кто-то раскидал блестки по черному вельвету.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Шон Робсон. — Если беспокоишься, что нас здесь найдут копы...
— Нет, этого я не боюсь. Я боюсь, не рухнет ли что-нибудь на голову...
Робсон отрицательно покачал головой и высморкался в руку. Он внимательно изучил слизь на пальцах, затем вытер их о штаны.
— Сегодня сносят башни, — заверил он своего компаньона, — так что здесь все будет тихо. Когда- нибудь, конечно, они доберутся и сюда. Но сегодня можно поспать. Все лучше, чем на улице.
Они пробирались по ночному супермаркету. Под ногами пружинил толстый слой пыли и грязи. Повсюду валялись обломки крыши, почти все окна были выбиты, но здесь, по крайней мере, их никто не потревожит.
Робсон обшарил пустые полки, и у него забурчало в животе. Ему представились прилавки, заваленные продуктами; и тут же острая боль пронзила желудок. Он решил оставить свои фантазии и сосредоточиться на зажатой в руке бутылке виски. Робсон отхлебнул изрядный глоток и протянул ее компаньону. Тот сразу жадно приник к бутылке. Слишком жадно. Робсон протянул руку, чтобы забрать виски.
— Не увлекайся, — отрезал он, — это все, что у нас осталось.
Веллер устало посмотрел на своего спутника и, облизнув губы, кивнул.
Робсон был на три года старше двадцатилетнего Дэнни. Оба уже пять лет были безработными, а алкоголиками — и того больше. Последние три года даже не имели крыши над головой. На жизнь зарабатывали как придется: выклянчивали, воровали и очень часто брались за всякую унизительную работу. Обещание, что их за это покормят, часто казалось более заманчивым, чем перспектива получить жалованье. Но если у них все же появлялись деньги, они тут же тратили их на выпивку.
Робсон имел к виски особое пристрастие. Он знал, что спиртное его убивает, разрушает мозг и разъедает кишки, но ему было все равно. Это просто вопрос времени. Последние восемь месяцев он медленно умирал от рака легких, и какая разница, от чего он в конце концов сдохнет — от выпивки или болезни.
Веллера он встретил два года назад в Вормвуд-Скрабс, куда попал на семь дней за хулиганство, а тот отбывал двухмесячный срок за вооруженное нападение. Он угрожал ножом хозяину закусочной, потому что тот отказался его обслужить.
Отношения между ними были несколько странными. Не сексуальными, хотя поначалу Робсон думал, что его компаньон хитрит. Определение «хитрый» как нельзя лучше подходило к его внешности. Он выглядел хитрым. Его лицо было слишком гладким, Робсону даже показалось, что к щекам Веллера никогда не прикасалась бритва. Черты мягкие, почти женские. Правда, Веллер никогда не предпринимал попыток сблизиться с Робсоном, за что тот был ему признателен.
Сейчас он покрепче сжал бутылку и сделал еще один большой глоток. Веллер ничего не знал о своем товарище, кроме того, что он был женат, частенько бил жену, за что она в конце концов выгнала его из дому.
Веллер знал, что Робсон способен на отчаянные поступки, в чем не раз имел возможность убедиться. Своего компаньона он скорее боялся, чем уважал, старался подстроиться под его характер. Последнее время Веллер был очень одинок, и сейчас радовался обществу даже такого человека, как Робсон. Он знал, что Робсон умирает, и даже думать боялся, как будет жить, когда не станет товарища.
Только теперь, когда Робсон закашлялся, харкая кровью, Веллер испытал к нему нечто вроде жалости. Он взял бутылку и, прежде чем выпить, стер с горлышка кровавую слизь. Кашель товарища по-прежнему звучал у него в ушах.
Робсон схватился за грудь и, когда боль немного улеглась, оскалился в улыбке. Он осторожно вздохнул, но даже это едва заметное движение вызвало новый приступ боли, и он потянулся за бутылкой, которую Веллер предусмотрительно спрятал за спину.
— Твою мать! — выругался Робсон, растирая грудь. Он снова закашлялся, по бороде потекла слизь.
