Жубер кивнул.
— Было бы удобнее для всех нас, если бы вы смогли покинуть этот дом на пару дней, сэр, — сказал Эллен. — Пока здесь будут работать судебные медики.
— Я перееду в гостиницу, — сказал Жубер. — Пойду захвачу кое-какие вещи наверху. — Француз бросил еще один взгляд на Келли и вышел.
— Как убили моего отца? — спросила Келли.
— Его зарезали, — быстро ответил Эллен.
— Ножом?
Полицейский перевел дыхание:
— Нет! Его закололи штопором. Мне очень жаль.
Келли закрыла глаза; подробности кошмара ярко вспыхнули в ее памяти. К горлу подступила тошнота, но она подавила ее. Эллен шагнул к ней, испугавшись, что она теряет сознание, но она остановила его рукой.
— Я в порядке, — заверила она его, с трудом улыбнувшись.
Вскоре вернулся Жубер с небольшим чемоданом в руке.
— Прежде, чем уйти, я хотел бы проверить еще кое-что, — сказал он и вошел в кабинет.
Келли и инспектор последовали за ним.
Увидев пустой стол, Жубер пробормотал что-то по-французски.
— Папки! — наконец сказал он утомленно. — Их забрали.
— Какие папки? — спросил Эллен.
— Проект, над которым мы работали с доктором Верноном, — раздраженно пояснил Жубер. — Вся информация содержалась в шести папках. Они исчезли.
— Какая информация? — настаивал полицейский.
— Записи о ходе исследования. Они ни для кого не представляли интереса, кроме нас. — Он бросил на Келли хитрый взгляд.
— Вы уверены, что они пропали? — спросил Эллен.
— Они были здесь, — отрезал Жубер, стукнув по столу.
— Вы можете их описать?
Француз пожал плечами:
— Шесть обыкновенных бумажных папок. Я не знаю, что еще можно сказать.
— Тот, кто их взял, знал, что ищет, — заметила Келли.
Жубер кивнул и вновь посмотрел на нее.
— Черт! — пробормотал он.
— Ладно, — сказал Эллен. — Конечно, этого маловато, но мы сделаем все, чтобы найти их. — Он замолчал. — Я бы хотел знать название гостиницы, в которой вы поселитесь, мистер Жубер. Пожалуйста, позвоните мне, когда устроитесь. — Он подал французу листок бумаги с номером полицейского участка. — А вас, мисс Вернон, я попрошу дать мне адрес, по которому вас можно будет найти.
Она дала ему адрес своей квартиры в Оксфорде.
— Нет больше необходимости вас задерживать, — сказал инспектор, — но мы будем поддерживать с вами связь.
Жубер первым повернулся и пошел к выходу.
Келли последовала за ним и догнала его, когда он подошел к своей машине.
Она осмотрелась по сторонам, удостоверяясь, что их никто не услышит.
— Лазаль знал, что в этих папках? — спросила она.
— Какое, черт возьми, он имеет отношение ко всему этому? — раздраженно проговорил Жубер. — И зачем вам понадобилось рисковать, называя себя дочерью Вернона?
— Жубер, мне нужно с вами поговорить. Только не здесь.
Его лицо несколько смягчилось.
— Это важно, — настаивала она.
— Очень хорошо. Может, вы посоветуете мне какую-нибудь гостиницу. — Он невесело улыбнулся.
— Я на машине, — сказала она. — Следуйте за мной в центр города. Мы должны поговорить. Мне нужно многое объяснить вам.
Он безразлично посмотрел на нее, потом кивнул, сел в свой «фиат» и завел мотор. Келли торопливо перешла дорогу, открыла машину и повернула ключ зажигания. Подождав, пока Жубер развернется, она поехала. Он следовал за ней на близком расстоянии. В зеркале заднего обзора Келли видела его «фиат».
Она надеялась, что наконец получит ответы на вопросы, которые мучили ее так долго.
Глава 57
В баре отеля «Буйвол» сидело несколько человек. Время было раннее, и до ленча, во время которого здесь обычно собирались любители выпить, было еще далеко.
Келли села, поставила на стол бокал с апельсиновым соком и стала ждать Жубера. Он уселся напротив, и она заметила, как потемнели и запали его глаза после бессонной ночи. Он отхлебнул свой напиток и посмотрел на Келли. Они обменялись взглядами.
— Вы хотели поговорить со мной, — сказал француз. — Что вас беспокоит?
— Во-первых, я хочу знать, чем, черт возьми, вы занимались с Верноном весь последний месяц, — заявила она с вызовом. — С тех пор, как два института начали заниматься астральной проекцией и толкованием снов, моя работа стала больше напоминать службу в МИ-5, чем работу в обычном исследовательском институте. Над чем работали вы и Вернон?
— Что произошло со знаменитой английской деликатностью? — парировал, улыбаясь, Жубер. — Что вас интересует?
— Если я начну задавать все вопросы, которые меня волнуют, мы просидим здесь до следующего года. Сейчас я хочу услышать, почему вы с Верноном скрывали результаты своих исследований.
Жубер сделал еще один глоток и посмотрел в свой бокал, будто черпал в нем вдохновение.
— Вы хорошо знали Вернона? — спросил он.
— Лично — не очень, а что касается работы, то он, кажется, был поглощен астральной проекцией и управлением разумом.
— Вы правы. Но у него была на то причина, как и у меня. У нас были причины до поры до времени скрывать результаты исследования.
— Неужели причина важнее, чем жизнь человека?
Жубер вытаращил глаза.
— Конечно нет, — горячо ответил он. — Почему вы спрашиваете об этом?
— Мне показалось, смерть Лазаля вас совсем не тронула.
— Вы думали, я виноват в его смерти. — Это был не вопрос, а утверждение.
Она кивнула.
— Перед смертью он сломался и был близок к помешательству, — сказал Жубер. — Ему бы уже никто не помог, а я тем более. Он меня боялся.
— Вы дали ему повод бояться вас. Я заметила между вами враждебность.
— Я ничего не имел против него лично. Я был зол на него за то, что он слишком рано разгласил наши результаты. И это все. — Француз несколько понизил голос. — Лазаль был моим другом, — задумчиво проговорил он. — Но он здорово навредил нашему исследованию своей статьей. Эта статья привлекла внимание прессы к проекту, который следовало завершить, а уж потом обнародовать. И к тому же он помешал мне создать себе имя в нашей области. — Он повторил Келли историю, которую рассказывал Вернону, о том, как однажды у него уже вырвали лавры из рук. — Может быть, теперь вам понятна причина моей скрытности. Поэтому я и не хотел с вами сотрудничать. Я боялся, что мне помешают сделать эпохальное открытие. Я стремился стать тем, кого будут вспоминать за великие исследования в области парапсихологии.
Келли вздохнула.
— А Вернон? — спросила она. — Почему он был так увлечен управлением разумом?
— Его причина еще более веская, чем моя, — ответил француз.
