руке вместе с поводьями. По тому, как они сближаются, видно, что Тернан намеревается поразить противника копьем, а крепко сидящий в седле Галиот явно рассчитывает на сшибку коней, в которой ему неплохо помогли бы те самые, вышеупомянутые шипы. Бойцы сталкиваются с ужасным грохотом, и конь Тернана отшатывается назад. К несчастью для Тернана, застежка ремня, на котором висел его меч, лопается от удара, и рукоять меча выскальзывает из ножен на круп коня. Нельзя, правда, сказать, что боец остается совсем уж безоружным, поскольку меч не выпал из ножен полностью, а ножны еще более-менее держатся на самом рыцаре; он пытается достать оружие, но не дотягивается. Воспользовавшись этим, Галиот обрушивает на соперника град ударов лезвием, острием и рукоятью меча. Тернан отбивается, как может, своей латной рукавицей, пришпоривает коня, заставив его подпрыгнуть, в результате чего меч Тернана выскальзывает из ножен и падает наземь. Вот теперь он совсем обезоружен, и приходит черед вмешаться стражникам. Они вручают рыцарю потерянный меч. Теперь Тернан переходит в наступление; он наносит два мощных удара по шлему противника, а затем проводит колющий удар в суставное сочленение доспеха Галиота, но поддетая под панцирь кольчуга оказывается вполне надежной, и травмы удается избежать. К этому моменту оговоренное число ударов оказывается уже нанесенным, и добрый герцог выбрасывает свой белый жезл, прекращая тем самым схватку. Бойцов подводят перед очи правителя, он хвалит их за умение и храбрость, приказывает обняться и расстаться друзьями, завершив тем самым их поединок, прошедший столь яростно и завершившийся столь благородно, что заслужил внесения в древние хроники.
Глава 2
Как добрый рыцарь Жак де Лален и английский эсквайр Томас Ке сражались боевыми топорами
Изо всех придворных воинов герцога Филиппа Бургундского доблестью своей более всех известен был рыцарь Жак де Дален, чьи деяния подробно описал Джордж Кастеллан, главный герольд ордена Золотого руна. Он, как и Галиот де Балтасин, возжелал отправиться за пределы своей страны, чтобы там снискать себе славу. Получив на то позволение своего сеньора, он отправился в Шотландию в сопровождении своего дяди, мессира Симона де Ладена, лорда Монтиньи и бретанского эсквайра по имени Эвре де Мериаде. Король Яков II принял гостей с почестями. В их честь был организован турнир, где противником Ладена стал Джеймс Дуглас, а противником Симона — лорд Хаге; Мериаде тоже достался какой-то противник. Закончился бой, основным оружием в котором был боевой топор, в пользу Лалена и его соратников.
После этого они отправились в Лондон и явились ко двору. Восседавший на троне не самый блестящий монарх Генрих VI не только оказал гостям весьма прохладный прием, но и строго запретил кому- либо из своих подданных принимать их вызов. Бургундцы, разочарованные таким обращением, решили как можно быстрее покинуть Англию, но почти у трапа корабля их нагнал молодой английский эсквайр Томас Ке, которого во время недолгого визита гостей не оказалось при дворе. Он выразил сожаление, что с таким благородным и знаменитым рыцарем, как шевалье де Лален, обошлись столь бесцеремонно, и пообещал в течение шести недель получить разрешение и самому приплыть на материк, чтобы принять их вызов, выразив при этом надежду, что бой будет происходить перед глазами и под личным руководством самого герцога Филиппа.
Ликование поднялось при дворе доброго герцога, а тем паче в душе храброго Лалена, когда от английского эсквайра пришла весть о скором прибытии с целью сразиться на тех условиях, которые предлагал мессир Жак, а именно: каждый будет в тех доспехах, к которым привык, биться соперники будут пешими, оружием станут секира и меч; бой будет продолжаться, пока один из соперников не упадет наземь.
Мессир де Лален тут же направился к своему сюзерену за герцогским разрешением на сей ратный подвиг; разрешение было милостиво дано, и по приказу герцога на рыночной площади Брюжа начали строить арену для турнира со всей роскошью, подобающей его участникам.
Настал решающий день; старая рыночная площадь была расцвечена вымпелами и знаменами, в окнах всех домов торчали разодетые зеваки. Посреди площади находилась сама арена — огороженное пространство для будущего боя, с двух противоположных сторон которого высились шатры участников. По периметру арены были выстроены крытые трибуны для особо привилегированных зрителей; в центре их помещался герцогский трон. Сам герцог появился в сопровождении блестящей свиты из знатных людей, благородных рыцарей и эсквайров со множеством прекрасных дам.
Мессир Жак, узнав о прибытии двора, тотчас же появился на арене в сопровождении двух своих дядюшек, лорда Креки и лорда Монтиньи (того самого Симона де Лалена, который сопровождал его в Шотландии) и множества друзей. Поклонившись герцогу, он вернулся в свой шатер. Затем на арене показался английский эсквайр в сопровождении двух рыцарей, которых герцог, по традиции, уполномочил выступать в роли его секундантов, а скорее, советников. Поприветствовав его высочество, англичанин удалился в свой шатер облачаться в доспехи.
В подобных случаях было принято тщательно изучать оружие, с которым сражающиеся собираются выйти на бой; бердыш англичанина вызвал некоторый спор — его форма была несколько более опасной, чем было принято на подобных турнирах. Он имел широкое лезвие, с обратной стороны — тяжелый боевой молот, очень длинный шип в продолжение древка и острый стальной вток. Оружие Лалена представляло собой комбинацию молота, клевца в виде клюва сокола и короткого шипа в продолжение древка. Даже сам мессир Жак обратил внимание на неравенство оружия, но Томас Ке так настойчиво просил оставить ему этот топор, который, по его словам, он специально вез из Англии, что Лален, руководствуясь благородством и добрым характером, снял все возражения.
Завершились традиционные ритуалы открытия турнира, соперники вышли из своих шатров; из них более роскошным был шатер Лалена, украшенный тридцатью двумя знаменами и гербами всех родов, с которыми рыцарь находился в родстве. Туловище самого Лалена было полностью заковано в доспехи, но на голове у него был лишь небольшой саллад [12] без забрала и латного воротника, так что лицо и шея его были полностью открыты. Единственным оружием Лалена был его боевой молот, который он держал близко к корпусу обеими руками за середину, готовый как атаковать, так и защищаться и тем и другим концом оружия. Томас Ке, напротив, вышел в прочном стальном шлеме с закрытым и хорошо закрепленным забралом, и по его манере держать оружие было видно, что он рассчитывает на сокрушительные удары боевой частью секиры. Вдобавок Ке был еще и опоясан мечом.
Бой начался. Мессир Жак наносит мощный укол наконечником своего топора в забрало шлема противника, но пробить его не удается; в ответ Ке обрушивает град ударов лезвием, молотом и шипом, откровенно целясь в незащищенное лицо Лалена. Однако мессир Жак — подвижный боец, он уворачивается и лавирует, и наконец свирепый натиск соперника ослабевает. Открытый ворот Лалена позволяет ему дышать свободно, и он получает некоторое преимущество перед противником, полузадохнувшимся в тяжелом шлеме с плотным забралом. Фламандец, используя свой шанс, наносит прямо по шлему Ке пошатнувший того удар и, не останавливаясь, проводит серию сокрушительных ударов, несомненно способных сломить более слабого соперника. Но Томас Ке — отважный рыцарь крепкого сложения, немало поглотивший доброго британского мяса и эля; натиск фламандца лишь заставляет его умерить пыл, и теперь он защищается более осмотрительно до тех пор, пока мессир Жак не пытается вновь пробить забрало втоком своего оружия. Ке парирует этот удар движением снизу вверх, и по случайности длинный шип в продолжение древка его топора попадает Лалену в запястье в том месте, где на рукавице нет брони, и протыкает руку насквозь. Однако бой на этом не заканчивается, ведь ни один из противников еще не упал. Добрый рыцарь отдергивает раненую руку, из которой хлещет кровь, тщетно пытаясь схватить ею оружие. Он поднимает руку и трясет рукавицей в надежде хоть как-то унять кровотечение. Тогда Лален зажимает боевую часть бердыша под мышкой левой руки и древком отбивается от удвоенного натиска английского эсквайра. И тут фортуна, наконец, улыбается ему: Ке замахивается двумя руками для нанесения
