человека. И далее, мы, вышеупомянутые магистры, признанные Ее Величеством Королевой и достойным Советом, желаем, чтобы все Ее Величества верные подданные оказывали помощь вышеуказанному Е. Б. в борьбе против всех чужаков и лиц, ведущих обучение без законного на то права, идущих таким образом против Бога и Ее Величества Королевы, и долгое время обманывающих ее верноподданных. Мы, вышеупомянутые магистры Р. У., Т. У., Г. Ф. и А. Р., будучи четырьмя старейшими магистрами нашей науки в городе Лондоне, желаем, чтобы все верноподданные Ее Величества, чтящие Господа и нашу повелительницу, не позволяли открывать школ и обучать фехтованию никому, кто не имел бы документа, подобного тому, что вручается вышеупомянутому магистру Е. Б. Выполнив нашу просьбу, вы покажете себя верными и преданными слугами и подданными. Настоящим удостоверяем мы, магистры фехтования».
«Данный договор заключается в последний день октября на третий год правления нашего повелителя короля Эдуарда шестого милостью Божьей, между Уильямом Хантом, с одной стороны, Р. Г., с другой стороны, и У. Б., с третьей стороны, старейшими магистрами благородной науки фехтования в городе Лондоне. Сим удостоверяется, что вышеперечисленные стороны догозорились о нижеследующем:
Ни одна из сторон не будет проводить никаких соискательских состязаний на звание ученика без ведома и согласия на то двух прочих сторон.
Ни один из учеников какой-либо стороны не будет проходить ссискательских состязаний на звание провоста в течение 7 лет после соискательских состязаний на звание ученика.
Также вышеперечисленные стороны обещают друг другу, что ни один из их учеников не будет проходить состязаний на звание магистра в течение пяти лет после прохождения состязаний на звание провоста.
Далее, вышеперечесленные стороны договариваются о том, что каждый из них заведет отдельный денежный ящик и будет взимать в эту кассу с каждого своего ученика, включая учеников как уже имеющихся, так и будущих, по два пенса на нужды развития вышеупомянутой науки, а также будет честно вести учет этих дополнительно взимаемых денег в денежной книге. И два раза в год все эти деньги должно собирать воедино…»
Расцвет Ассоциации мастеров фехтования пришелся на период правления королевы Елизаветы, хотя до сих пор не удалось обнаружить документа, однозначно определяющего их хартию, даже за тот период. При следующем монархе, Якове I, мы можем обнаружить лишь след существования этой организации. Король Яков был не такого сорта человек, чтобы покровительствовать ассоциации бойцов. Рэндл Холм, весьма плодовитый писатель, современник Джозефа Суэтнама, приводит список видов оружия, с которыми сражались соискатели на своих состязаниях, и список этот внушителен:
одиночный меч, или палаш;
меч и кинжал;
одиночная рапира;
рапира и кинжал;
меч и рукавица (имеется в виду одиночная рукавица на левой руке);
меч и баклер (щит-мишень);
фальчион;
двуручный меч;
шест;
алебарда;
боевой цеп.
Глава 26
Соревнования «гладиаторов»
Настали дни Веселого Монарха [49]. Бурный период гражданской войны и пуританских войн такой респектабельной организации, как «Ассоциация мастеров благородной науки фехтования», с ее тщательно отрегулированной системой соискательских состязаний, пережить не удалось. Ее место заняло сообщество определенно храбрых и безусловно умелых людей, которые соревновались за призы. В отличие от состязаний времен Елизаветы, призом в которых служила слава и продвижение по карьерной лестнице, мотивация нынешних бойцов куда более меркантильна — они сражались за денежные ставки, да еще за монеты, которые зрителям угодно было швырнуть им на арену.
Двуручный меч, топор и длинная рапира к тому времени вышли из моды, на смену последней пришла малая шпага, но сообщество призовых бойцов не приняло этого нового оружия как слишком опасного для несмертельного фехтования. Шест и палаш сохранились в их обиходе и использовались как одиночное оружие, так и совместно с большой рукавицей или кинжалом с корзинообразным эфесом — это было солдатское оружие. Как писал об этом капитан Годфри, «малая шпага — оружие чести, палаш — оружие долга». Не стоит забывать, разумеется, и про обычную палку — она тоже заняла свое место на спортивной арене и, разумеется, в тренировочном фехтовальном зале.
Фехтование на палашах стало традицией, передаваемой из поколения в поколение преподавателями, которые сами изучали его частично в теории, но в основном — на практике (ведь книг тогда было так мало!). Вплоть до конца XVIII века никаких изменений оно практически не претерпевало.
При Карле II публичные бои стали предметом интереса даже таких респектабельных джентльменов, как мистер Сэмюэл Пепис, который 1 июня 1663 года наблюдал один из подобных яростных боев:
«Я отправился вместе с сэром Дж. Миннесом на Стрэнд, там мы вышли из коляски и пешком прогулялись до Нового Театра, откуда в тот день все актеры перебрались в Королевский Театр, предоставив здание для соревнований фехтовальщиков. Там я впервые в жизни увидел призовой поединок. Это был бой между неким Мэттьюсом, который победил по всем пунктам, и неким Уэстуиком, который получил серьезные раны в голову и в ногу и был весь в крови. Оба вполне всерьез наносили и получали совершенно настоящие удары. Бойцы сражались на восьми видах оружия, по три раунда с каждым оружием. У них были друг к другу какие-то личные счеты, и бой шел всерьез; пощупав одну из шпаг, я убедился в том, что она почти такая же острая, как и обычные боевые шпаги. Странно было видеть, сколько денег летит на сцену им обоим в перерыве между раундами».
«27 мая 1667 года я был за границей и остановился в «Медвежьем саду», чтобы посмотреть призовой бой. Ко заведение было уже полно народу, и протиснуться внутрь было невозможно. Мне пришлось через пивную пройти в медвежью яму, и оттуда, встав на табуретку, я мог видеть поединок двух бойцов — мясника и лодочника. Первый с самого начала завладел инициативой, поскольку по ходу боя последний выронил меч, а мясник, возможно не успев это заметить, а возможно и умышленно, порезал ему запястье, так что лодочник драться уже не мог. И, Боже мой! Не прошло и минуты, как вся сцена была полна лодочниками, стремящимися отмстить за нечестный удар, и мясниками, решительно настроенными защищать своего товарища, хотя большинство из них и ругало его при этом последними словами — и все они сошлись во всеобщем побоище, избив и порезав много народу с обеих сторон. Посмотреть было интересно, но я стоял в яме и боялся, что и меня могут задеть в сутолоке. В конце концов все закончилось, и я ушел».
«1 сентября 1667 года. Подхожу к «Медвежьему саду», двор которого полон народу. Большинство из столпившихся — моряки, силой пытающиеся ворваться внутрь. Я опять забрался в яму; и оттуда, закрыв лицо плащом, я смотрел на призовой бой, пока у одного из бойцов, башмачника, не оказались порезаны оба запястья, так что он больше не мог сражаться, и бой закончился. Поединок был хорош и вызвал много шуток среди собравшегося отребья».
