израсходовал все боеприпасы. Подполковник Райнерт приказал дивизиону отходить, чтобы, по [140] крайней мере, спасти орудия. Боеприпасы кончились и в 14-й роте 446-го пехотного полка.
Противник продолжал атаки и охватил полк с юга. Но пехотинцы продолжали ожесточенно сопротивляться. Саперы ставили мины. Когда противотанковые пушки израсходовали последние снаряды, их взорвали. Но это было не все. Связь с тылом была давно прервана. Советские войска прорвали немецкий фронт.
45-я пехотная дивизия была обойдена. Ударные кавалерийские отряды атаковали 134-ю пехотную дивизию по всему фронту. Они прошли междудеревнями Козаки и Тетеренка в западном направлении, атаковали Преображенку и прорвались к Чернаве. Оборонявшийся там 439-й пехотный полк с 16.00 перешел к круговой обороне. К этому времени никто точно не знал, как развиваются события у соседей. Повсюду внезапно появлялись русские кавалерийские и стрелковые отряды. Фронт был везде. Деревни горели. Со всех сторон слышалась стрельба. Русские самолеты пикировали на еще остававшиеся избы, в которых укрепились остатки рот. В 17.00 командир 446-го пехотного полка доложил по радио, что отойти на запад можно только с боем. В то же время командир 439-го полка доложил, что его полк окружен».
Советские 3-я, 13-я и 61-я армии на узком участке фронта нанесли удар по растянутому южному флангу немецкой 2-й армии между Ельцом и Ливнами. 45-я пехотная дивизия генерал-майора Шлипера, 95-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Сикста фон Арнима, 134-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта фон Кохенхаузена были отброшены. Командующему [141] 2-й армией (с 15 ноября 1941 г.) генералу танковых войск Шмидту оставалось только отдать приказ о срочном отходе. Но все приказы приходили слишком медленно. Настроение солдат в нескольких словах отражает заметка в записной книжке:
«Елец оставлен. Поэтому настроение солдат плохое. Бесконечные колонны. Войска отходят темной ночью. А потом — ломается машина. Приказ командира: «Уничтожить!» Перегружаем имущество на обозные повозки, а затем продолжаем марш на Ко заки. На санях — к 439-му полку. Во время поездки — чотыре раза отражали атаки противника. Лошадь убита, сани — разбиты... Кругом противник...»
Но точно так же, как здесь развалился фронт 2-й армии, 6 декабря была прорвана оборона 2-й танковой армии, 4-я танковая дивизия которой уже пере-резала шоссе Тула — Москва. Многочисленные сибирские дивизии, специально экипированные для ведения боевых действий зимой, обрушились на выдающийся в северо-восточном направлении выступ фронта 24-го танкового корпуса. Это были свежие силы советских 10-й и 61-й армий. А также 1-й гвардейский кавалерийский корпус.
Наступающие колонны русских продвигались не только по дорогам, к которым до сих пор были привя- заны действия немецких войск, но и атаковали через заснеженные леса, занесенные равнины и замерзший кустарник.
Силы немецких солдат были на исходе. В ротах стрелковых и пехотных полков насчитывалось максимум 50 человек. В 6-м танковом полку, продолжавшем традиции «лейб-гвардии», 6 декабря насчитывалось еще около 18 танков типа III и четыре танка типа IV. [142]
Они значительно уступали новым русским танкам Т-34.
В ту ночь приказы об отходе значительно опережались. Каждая боевая группа пыталась как-нибудь самостоятельно пробиться назад. Их нечеловеческие усилия могли завершиться успехом только в том случае, если войска отступали равномерно. Особую похвалу в те дни заслужили самоотверженные люди из медицинской и тыловой служб.
Командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Гудериан 9 декабря, во второй предрождественский вторник, издал следующий приказ:
Командующий 2-й танковой армией
Командный пункт, 9.12.1941
ПРИКАЗ ПО АРМИИ
Солдаты 2-й танковой армии! Мои боевые товарищи!
В ходе почти шестимесячных наступательных боев вы шли от успеха к успеху. Ваша самоотверженность, ваш дух и верность выше каких-либо похвал. Выразить вам благодарность от всего сердца и признательность сегодня — мой долг.
Зима полностью вступила в свои права. Она принесла чрезвычайные трудности и лишения, преодолевать которые порой сложнее, чем сопротивление противника. Мы должны вести войну не только с русскими, но и с их страной и ее суровым климатом и победить.
Мои боевые товарищи!
Чем больше нам своим ожесточением угрожает враг и зима, тем теснее вы должны сплотить свои ряды. Как и прежде, поддерживать железную дисциплину. Каждый должен оставаться со [143]
своей частью, всеми силами заботиться о поддержании в исправном состоянии оружия и боевой техники. Только в единстве нашей воли и действий заключается основа успеха. Я знаю, что могу положиться на вас. Речь идет о Германии.
Гудериан
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в тот же день позвонил в ставку главного командования сухопутных войск в Востонной Пруссии и лаконично доложил: «Ни на одном из участков группа армий не в состоянии противостоять наступлению противника!» И в тот же день заполыхал фронт 4-й армии и 4-й танковой армии от Наро-Фоминска до Тулы. Здесь семь русских армий нанесли удар по двум немецким объединениям.
Хотя пехотные дивизии 4-й армии героически оборонялись, но каждая из них не могла справиться с натиском трех армий, к 12 декабря прорвавшим линию фронта 4-й армии и начавшим наступление в направлении Юхнов, Можайск.
Потери армии были устрашающими. Большую часть погибших составляли обмороженные. Их процентное отношение к общему числу погибших в первые дни декабря составляло почти 90 процентов.
12 декабря была нарушена связь между 4-й армией и 4-й танковой армией, когда советскому 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу удалось прорвать редкие оборонительные линии пехотных дивизий (или остатков дивизий) юго-западнее Звенигорода и продвинуться далеко на запад. Брешь закрыть уже было нельзя. Девятый армейский корпус наскоро собранными боевыми группами смог только [144] предотвратить ужасную катастрофу на Рузе, когда на льду замерзшей реки впервые остановил атаку казачьих полков.
