— Если не возражаете, пусть остается «падре». Не так легко отказываться от привычек.
Де Анжелис не скрывал удивления:
— Вы католик?
Рейли кивнул.
— Вы воцерковлены? — Священник вдруг потупил взгляд, словно смутившись. — Простите, мне не следовало спрашивать. Мне тоже не легко отказаться от старых привычек.
— Ничего. И, отвечая на ваш вопрос, да.
— Вы знаете, — заговорил явно обрадованный де Анжелис, — наша работа в чем-то схожа. Мы оба помогаем людям справиться со своей грешной природой.
Рейли улыбнулся.
— Пожалуй… Хотя не думаю, что вам до сих пор приходилось сталкиваться с грешниками такого калибра.
— Да, это беспокоит… В мире многое идет не так, как следовало бы… — Он поднял взгляд на Рейли. — Что делает вашу работу еще более важной.
Монсеньор заметил, что Янссон смотрит на него: тот, видимо, хотел что-то сказать.
— Я совершенно уверен в вас, агент Рейли. Я верю, что вы их найдете, — сказал человек в воротничке пастора, прежде чем выйти из комнаты.
Рейли посмотрел ему вслед, потом поднял со стола распечатку видеозаписи и, укладывая в папку, еще раз взглянул на нее. В уголке снимка, зернистого из-за низкой разрешающей способности аппаратуры, ясно видна была фигурка, забившаяся под витрину и в ужасе разглядывающая всадника. Из просмотра записи он помнил, что это фигура светловолосой женщины, которую он заметил в ту ночь на выходе из музея. Он представил, что ей пришлось испытать, какой ужас перенести, и проникся к ней сочувствием. И пожелал мысленно, чтобы у нее все было хорошо.
Он закрыл папку и, уже выходя, задумался о слове, которое употребил Янссон.
«Психопаты».
Оно не внушало бодрости.
Достаточно трудно разобраться в побуждениях здравомыслящих людей, задумавших преступление, но проникнуть в мысли безумца зачастую просто невозможно.
ГЛАВА 11
К удивлению Тесс, Клив Эдмондсон, лежавший на больничной койке, хотя и выглядел бледным, но, похоже, не слишком страдал от боли.
Она видела, как конь крупом сбил его с ног, и знала, что в давке ему сломали три ребра. Переломы располагались в опасной близости к легким, и врачи пресвитерианского госпиталя, приняв во внимание возраст Клива, его общее состояние и склонность к активной жизни, решили несколько дней подержать его под наблюдением.
— Они тут смешивают отличные коктейли, — сказал он, бросив взгляд на пузырек капельницы, свешивающийся со штатива. — Совершенно ничего не чувствую.
— Помнится, ты предпочитал коктейли другого сорта, — хмыкнула Тесс.
— Случалось пробовать и получше.
Пока он хихикал, она раздумывала, стоит ли заговаривать о том, что заставило ее прийти.
— Ты как, в состоянии немножко поговорить? — спросила она.
— Конечно. Только бы не переживать заново всего, что было. Все тут только об этом и хотят услышать. — Он вздохнул. — Их, конечно, можно понять, но…
— Ну, это… связано, — понурилась Тесс. Клив посмотрел на нее и улыбнулся.
— Что у тебя на уме?
Тесс помедлила и решилась нырнуть.
— Когда мы с тобой болтали в музее… Ты случайно не помнишь, на что я смотрела?
Он покачал головой: нет.
— Там была машина, вроде коробки с клавишами и рычажками. В каталоге написано: многодисковый механический шифратор.
Он наморщил лоб, вспоминая.
— Нет, не заметил. — Конечно, ему не до того было, когда рядом стояла она. — А что?
— Его забрал один из всадников. И больше ничего не взял.
— Вот как?
— Тебе это не кажется странным? Что из всех тамошних сокровищ он выбрал это устройство? И еще он, когда схватил его, замер, будто молился, ничего вокруг не замечая.
— Ну что ж, видно, он коллекционирует загадочные шифровальные устройства и свихнулся на этом. Стоит предупредить Интерпол. Очень может быть, что у него на очереди «Энигма». — Он, прищурившись, посмотрел на нее. — Чего только не собирают люди.
— Я серьезно, — обиделась она. — Он даже сказал что-то. Когда его поднял. «Veritas vos liberabit».
Клив поднял голову.
— Veritas vos liberabit?
— По-моему, да. Я почти уверена.
Клив с минуту поразмыслил и рассмеялся:
— Понятно. Не просто свихнувшийся собиратель шифровальных устройств, а еще и выпускник университета Джона Хопкинса. Это сильно сузит круг поисков.
— Университета Джона Хопкинса?
— Ну да.
— Ты о чем? — совсем растерялась Тесс.
— Да ведь это девиз университета. «Veritas vos liberabit»… «Истина сделает вас свободными…» Можешь мне поверить, уж я-то знаю. Сам там учился. И в нашем безумном гимне «Ода Джона Хопкинса» тоже, знаешь… — Клив начал напевать: — «Пусть знания ширится круг, и глубже проникнет наука»… — Он смотрел на Тесс, наслаждаясь ее ошеломленным видом.
— Ты думаешь… — Она наконец заметила знакомую самодовольную усмешку у него на губах. — Да ведь ты меня разыгрываешь!
Клив виновато кивнул.
— Вообще-то, он вполне может быть отставным агентом ЦРУ. Знаешь, в здании на Лэнгли первым делом бросается в глаза этот девиз. — И, опережая ее вопрос, добавил: — Том Клэнси. По-моему, он был фанатик.
Тесс покачала головой, досадуя, что так легко попалась. И тут Клив ее удивил.
— Хотя в этом что-то есть. И правда, складывается.
— О чем ты? — Она видела, что теперь Клив говорит серьезно.
— Как были одеты рыцари?
— То есть как это — как одеты?
— Я первый спросил.
Тесс не поспевала за его мыслью.
— В обычных средневековых доспехах: кольчуги, плащи, шлемы…
— И… — поддразнивал он, — ничего особенного не заметила?
Она видела, что Клив ее дразнит, но все-таки постаралась во всех подробностях припомнить облик всадников в музее.
— Нет…
— Белые плащи с красными крестами. Кроваво-красные равноконечные кресты…
Она поморщилась, все еще не соображая.
— Крестоносцы?
