— Жены и дочери, — уточнила Тесс.
— Вот-вот. А теперь, насколько я понимаю, он заполучил документы, настолько жуткие, что от рассказа о них священник поседел в несколько минут. И все мы, кажется, согласились, что эти шифрованные рукописи принадлежат тамплиерам, так?
— К чему ты клонишь? — перебил Янссон.
— Я считал, что тамплиеры были на стороне Церкви. То есть, как я понимаю, эти парни были защитниками веры. Они двести лет проливали кровь за Ватикан. Я еще понимаю, что их последователи могли предъявить Церкви солидный счет, но согласно вашей версии, — он взглянул на Тесс, — они открыли что-то за двести лет до начала гонений. Зачем им было с первого дня скрывать что-то, неприятное для Церкви?
— Зато это объяснило бы, за что их сожгли, — вставила Амелия Гейнс.
— Двести лет спустя? И еще одно, — гнул свое Рейли. — Эти ребята от защиты Креста обратились к его осквернению. Почему они это делали? Такая церемония посвящения — откуда она?
— Ну, то, что их в этом обвиняли, — сказала Тесс, — еще не значит, что они это делали. В то время это было стандартное обвинение. За несколько лет до того король прибег к нему, чтобы избавиться от неудобного для него папы, Бонифация VIII.
— Все равно не получается, — упорствовал Рейли. — Зачем они столько лет сражались за Церковь, если хранили тайну, которую не желал открывать Ватикан?
Де Анжелис наконец вступил в дискуссию, заговорив свойственным ему слащавым тоном:
— С вашего позволения… мне кажется, если уж давать волю фантазии, можно принять во внимание еще не обсуждавшуюся версию.
Все лица обернулись к нему. Он помолчал, намеренно затягивая паузу.
— Эта спекуляция по поводу кровных потомков Спасителя всплывает раз в каждые несколько лет и неизменно вызывает интерес как у беллетристов, так и в научном сообществе. Святой Грааль, Сан Грааль или Санг Реал — название выбирайте по вкусу. Но, как вразумительно объяснила мисс Чайкин, — он великодушно кивнул Тесс, — случившееся с тамплиерами проще объяснить самыми простыми склонностями человека, и в первую очередь, — он кивнул Апаро, — жадностью. Они не просто обладали властью: лишившись миссии защиты Креста, они оказались в Европе, во Франции, по большей части вооруженные, могущественные и очень, очень богатые. Король Франции видел в них угрозу, и справедливо. Он был разорен и в долгу у них, ему отчаянно нужны были их богатства. По всем сведениям, он представлял собой отвратительную личность: я склонен полностью согласиться с мисс Чайкин по поводу предъявленных им обвинений. Они, безусловно, были невинными, искренними верующими и до самой смерти оставались Воинами Христа. Но обвинения давали королю повод избавиться от них, и притом он убивал двух птиц одним камнем: уничтожал соперников и получал их имущество. По крайней мере, он на это надеялся, хотя и не сумел найти сокровищ.
— Так мы теперь говорим о материальных сокровищах, а не о тайном знании? — перебил Янссон.
— Ну, я думаю так, ведь я, увы, не одарен пылким воображением, хотя и способен оценить привлекательность этих красочных альтернативных теорий. Но материальное и духовное могут быть связаны иным образом. Видите ли, общий интерес к тамплиерам вызван еще и тем, что никто не смог убедительно объяснить, каким образом они достигли власти и богатства в столь короткий срок. Сам я полагаю, что это объясняется просто щедростью подношений, когда их миссия приобрела популярность. Но в сущности, как знать? Возможно, они и в самом деле обнаружили клад, принесший им неисчислимые сокровища. Но если так, то что это был за клад? Касался ли он мифических потомков Христа, доказательств, что Господь наш два тысячелетия назад породил дитя или детей… — он чуть усмехнулся, — или же чего-то менее невероятного, но потенциально более выгодного?
Он помолчал, проверяя, все ли следят за его мыслью.
— Я говорю о секрете алхимиков, о формуле превращения обычных металлов, — ровным голосом договорил он, — в золото.
ГЛАВА 43
Все завороженно слушали рассказ де Анжелиса о тайнах загадочной науки.
Он подкреплял свои предположения историческими фактами. Алхимия действительно расцвела в Европе в эпоху крестовых походов. Ранние алхимические труды созданы были на Среднем Востоке и написаны по-арабски задолго до того, как их перевели на латынь.
Опыты алхимиков основывались на Аристотелевой теории четырех стихий: земли, воды, воздуха и огня. Предполагалось, что все сущее создано из этих четырех элементов или их сочетаний. Алхимики верили, что, открыв правильную формулу, возможно превращать один элемент в другой. Вода при кипячении легко обращается в воздух и так далее. И поскольку все состоит из различных сочетаний земли, воды, воздуха и огня, то, по крайней мере, теоретически возможна была трансмутация любого вещества в любое другое. А наиболее желательным результатом опыта являлось, конечно, золото.
Монсеньор пояснил, что алхимия включала в себя и физиологию. Четыре элемента Аристотеля проявляли себя в четырех основных гуморах: флегме, крови, желчи и черной желчи. Считалось, что у здорового человека гуморы находятся в равновесии, болезнь же возникает от недостатка или избытка одного из веществ. Алхимия искала не только формулу превращения свинца в золото. Она обещала открыть тайну физиологической трансформации: от болезни к здоровью, от старости к юности. Более того, многие алхимики метафорически скрывали под поиском формулы поиск морального совершенства, предполагая, что преображение, достижимое в природе, возможно также в душе и сознании. В этом, высшем смысле, искомый философский камень должен был совершить, наряду с материальным, и духовное обращение. Алхимия сулила богатство, продление жизни и даже бессмертие тому, кто откроет ее тайны.
Однако в тринадцатом веке алхимия выглядела в глазах непосвященных таинственной и даже пугающей. Алхимики пользовались странными орудиями и тайными заклинаниями; они разработали загадочную символику цветов и знаков. В конечном счете труды Аристотеля были запрещены. Тогда всякая так называемая наука представлялась вызовом авторитету Церкви, а наука, обещающая духовное очищение, была ей прямой угрозой.
— Что, — заметил де Анжелис, — вполне объясняет, почему Ватикан допустил гонения на тамплиеров. Время, место, происхождение — все совпадает. — Монсеньор обвел взглядом стол. — Только поймите меня правильно, — он сверкнул утешительной улыбкой, — я не утверждаю, что такая формула существует, хотя, на мой взгляд, эта теория не фантастичнее других, обсуждавшихся за этим столом и в иных местах. Я всего лишь хочу сказать, что человек, утративший связь с реальностью, легко может поверить в существование чуда.
Тесс бросила взгляд на Рейли, затем обратилась к де Анжелису.
— Зачем Венсу изготавливать золото?
— Вы забываете, что он не в своем уме. Вы сами это признали, мисс Чайкин. Достаточно вспомнить случившееся в Метрополитен, чтобы с вами согласиться. Этот план составлен не в здравом рассудке. А для больного сознания все возможно. Возможно, золото для него — средство достигнуть некой безумной цели. — Де Анжелис пожал плечами. — Этот человек, Венс… он, безусловно, ненормален и захвачен погоней за мифическим сокровищем. Мне кажется, вы имеете дело с сумасшедшим, и страшно подумать, какова будет его реакция, когда он рано или поздно поймет, что гнался за призраком.
Обескураженное молчание воцарилось среди собравшихся, захваченных этой мрачной мыслью. Янссон склонился вперед.
— Какую бы цель он себе ни выдумал, на пути к ней он не считает оставшихся за спиной покойников, и его надо остановить. Но, похоже, пока нам не за что зацепиться, кроме этих чертовых бумаг. — Он поднял копию манускрипта. — Если бы их прочитать, можно было бы вычислить его следующий ход.
Он обернулся к Рейли.
— Что говорят шифровальщики?
— Ничего хорошего. Я только что говорил с Терри Хендриком, и он не слишком оптимистичен.
