Алтея кивнула и села на место. Жермен захлопнула альбом и отложила его в сторону. Теперь она не смотрела на Алтею презрительно, но по выражению ее лица было трудно сказать, что она чувствует на самом деле. Байяр же, похоже, был зачарован. Однако в них не чувствовалось ни тени страха. Пока достаточно, решила Алтея.
— Из-за этого, — Жермен махнула своей тонкой изящной рукой в сторону альбома, — ее нельзя повесить, да?
— Нельзя, — ответила Алтея. — Ни один суд не признает эти рисунки доказательством ее преступлений.
— Я видела ее в тот день на берегу. Вы это знаете. Вот вам и доказательство.
— Возможно, и так. Ваш дядя лучше разбирается в подобных вещах. И потом, ты видела ее, но ты не видела, чтобы она кого-нибудь убивала. Она со своими союзниками может использовать это, чтобы лишить силы все ваши заявления. А союзники у этой дамы очень влиятельные. Мадам Клодетта приобрела влияние и деньги с тех пор, как пробралась в Англию. Она выбирала себе любовников, рассчитывая, что они помогут ей избежать наказания и получить нужную информацию. Уничтожить ее будет непросто.
— Она может сбежать, услышав о том, что мы с Байяром выжили. Она может залечь на дно.
— Да, думаю, может. Но она наверняка захочет отомстить тем, кто разрушил жизнь, которую она себе построила. В этом ее слабое место. Тщеславие и злость. Это приведет ее в западню. — Алтею удивляло, что она обсуждает стратегию с этой девочкой и ее братом, но они внимательно слушали ее рассказ о том, что уже сделано, чтобы Клодетта и ее сестра предстали перед судом. — Своим нападением на меня она уже показала, что тщеславие, жадность, чувство неуязвимости заставляют ее поступать опрометчиво.
— Она очень ловко дурачит людей. Она одурачила моего отца и Терезу. Они считали Клодетту скромной девушкой, напуганной злыми ветрами во Франции, как и они сами. Они ей доверяли. В день своей смерти отец понял, как его обманули. Злым ветром была Клодетта, у которой вызрел злой замысел. Уверена, что она и сейчас ловко дурачит людей.
— Очень ловко. С помощью этого искусства она устроила себе хорошую жизнь, но, поверь мне, Жермен, она споткнется, и очень скоро.
— Вы это видели?
Судя по тому, как Жермен задала свой вопрос, она поверила в дар, и Алтея дружелюбно улыбнулась:
— Я это просто знаю. Я нисколько не сомневаюсь, что она катится вниз, к собственной гибели. Но я не знаю, когда это произойдет и сколько невинных душ она еще успеет погубить.
— Она никогда не расплатится за все унесенные ею жизни, — сказал Байяр, сердитый мужчина с внешностью долговязого подростка, его темные глаза стали жесткими. — Никогда.
— Ты прав. Но ее уничтожение поможет спасти других, — спокойно сказала Алтея и облегченно вздохнула, когда он согласно кивнул и снова обратил свое внимание на еду.
Взглянув на тарелки, она поняла, что этого мало, и встала, собираясь позвонить, чтобы принесли еще. И тут дверь в гостиную резко распахнулась. Алтея посмотрела на Хартли, стоящего в дверях и не сводящего глаз с детей своей сестры. В его взгляде странным образом перемешались восторг и волнение. Потом племянники встали и подошли к нему.
— Привет, дядя, — сказала Жермен. — Мило с вашей стороны, что вы нас нашли.
— Мило? — Хартли потряс головой. — Мило? Вы моя кровь, дети моей единственной сестры. Разве я мог поступить иначе? Конечно, я искал вас. Я перевернул бы всю эту проклятую страну, если бы понадобилось.
Алтея собралась подойти к нему и попытаться успокоить, но тут Жермен вдруг широко улыбнулась. Улыбка преобразила ее красивое серьезное лицо так, что дух захватило. Алтея заметила, как изумился Хартли, и закашляла, пряча смех. Она уже предвидела, с какими трудностями столкнется Хартли, когда Жермен оденут как следует и представят светскому обществу.
— Мне хотелось бы иметь настоящий туалет, — спокойно сказала Жермен и дотронулась до его сжатого кулака. — Розовый, со множеством кружев.
Хартли засмеялся и обнял племянников за худые плечи. Он прижал их к себе и уткнулся лицом в их волосы. Алтея сглотнула, с трудом сдерживая слезы, душившие ее. Когда он посмотрел на нее поверх голов своих племянников, она заметила влажный блеск в его глазах, и ей до боли захотелось обнять его. Вместо этого она улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. К ее облегчению, его слезы высохли, и он посмотрел на нее тем голодным взглядом, который она уже научилась узнавать.
— Я как раз собиралась организовать побольше еды, — сказала она и потянулась к колокольчику. — Ты что будешь, Хартли, чай или кофе?
Благодарные взгляды Хартли и Байяра, которые оторвались друг от друга, вызвали у нее улыбку. Наплыв чувств вызвал у них чувство неловкости, как только порыв миновал. Было бы лучше, если бы мужчины не старались быть такими, какими по их представлениям должны быть настоящие мужчины.
— Кофе, если можно, — ответил Хартли.
— Мы с Байяром тоже выпили бы по чашечке, — сказала Жермен.
Алтея хотела возразить — это неподходящий напиток для детей, но Хартли едва заметно покачал головой, и она промолчала. Она дала указание Альфреду, а потом вернулась на свое место. Жермен и Байяр сидели напротив них, и Алтея ждала, кто же заговорит первым. Несмотря на эмоциональную встречу, они с дядей сильно отвыкли друг от друга и давно стали чужими.
— Ты на самом деле хочешь розовое платье с кружевами? — вдруг спросил племянницу Хартли.
Жермен широко улыбнулась:
— Нет, дядя, но несколько нарядов явно не помешали бы. Мне так надоело носить мальчишескую одежду. И еще я хочу отрастить длинные волосы.
Алтея тихо радовалась, пока Хартли беседовал с племянниками об одежде. Будет нелегко, но первые шаги на пути создания семьи сделаны. Ребята признали дядю и не винили его за то, что им пришлось так долго скитаться по Франции. Вошел Альфред, подал еще еды и напитков и вышел, прихватив пустой поднос и блюда, а они продолжали разговор о портных и сапожниках. Алтея начала раскладывать еду по тарелкам и разливать кофе.
— Как вы оказались на ферме? — спросил Хартли.
Жермен глотнула кофе, потом ответила:
— Сначала мы просто побежали. Как можно быстрее и как можно дальше. Потом мы спрятались и стали думать, как вернуться на побережье, в какой-нибудь порт. Мы прошли много больших деревень и городков и научились попрошайничать, но не нашли никого, кому можно было довериться и попросить о помощи, и не попали на корабль, направляющийся в Англию. Почти через год мы повернули назад.
— Муанам нужны были помощники на ферме, и мы по глупости решили, что нам повезло, — сказал Байяр. — Но нам не платили денег и плохо кормили. Мы спали в сарае, работали за одежду и еду. А они не спешили давать нам хотя бы это. Они говорили, что найдется много охотников помогать на ферме, но этих «охотников» мы что-то так и не видели. К тому времени, когда мы поняли, что они ведут с нами игру, мы уже стали их собственностью. Мы попытались сбежать, и они чуть не посадили нас в тюрьму за нарушение договора между слугами и хозяином.
— Этот жирный дурак Муан рассказывал всем, будто наши родители задолжали ему большую сумму и отдали нас в счет долга, — сказала Жермен, разглядывая маленький кекс и, очевидно, борясь с искушением съесть его. — Он собирался держать нас у себя десять лет, хотя, наверное, держал бы и гораздо дольше. Все в деревне следили за нами, а на ночь нас запирали на замок. Однажды я выбралась наружу, но ничего хорошего из этого не вышло. Идти все равно было некуда и не к кому, так что я вернулась назад и узнала, что они избили Байяра. Больше я уже не пыталась бежать.
— Черт побери, а Лео им заплатил, — возмутился Хартли. — Я советовал ему пристрелить эту парочку, но Лео отказался: дескать, слишком много шума и хлопот.
Алтея улыбнулась:
— Очень похоже на кузена Лео. В записке говорилось, что вы пытались убежать от моих родственников.
Жермен кивнула:
— Я ведь не знала, кто они такие. Они схватили Байяра, но я подумала: потом вернусь и освобожу
