один человек не появился на пустой палубе, однако паруса единственной мачты — трисель и топсель — мигом подтянулись на рифах, и яхта пришвартовалась кормой. На пирсе зажглось сигнальное табло, показав наличие жесткого контакта. Старинная романтика парусного флота мирно уживалась с последними достижениями электроники и автоматики. Уж кто-кто, а Донован великолепно знал, как на подобных (скромных с виду, но чудовищно дорогих) судах работают компьютеры восьмого поколения, осуществляя без вмешательства человека даже самую сложную программу плавания, управляя парусами с помощью магнитного такелажа…
Майкл завороженно созерцал маневры кибернетизированной «Сказки». Но вот открылся люк, и владелец павильона разглядел блестящую кокарду выбравшегося на палубу яхтсмена в белоснежном костюме. Это был явно не рядовой матрос-оператор или матрос-программист. Человек на яхте поднес ко рту мегафон, и Майкл внезапно услышал свое имя.
— Я рад тебя видеть, старина! — гремел рупор над идиллической бирюзой залива. — Не узнаешь? Это я, Грегори! Приглашаю на холодное пиво! Сейчас пришлю лодку…
Губы Донована тронула теплая усмешка. Он не изменился, Грег Андерсон, племянник того самого Андерсона, который много лет назад в полуголодном оборванце по имени Майкл разглядел редкостный талант конструктора-электронщика…
Легкая, как ореховая скорлупа, пластмассовая лодка с радиоуправлением мигом «слетала» за Донованом, и через пять минут давние знакомые уже крепко обнялись на палубе «Сказки». Если характер Грега, судя по первым проявлениям, остался прежним, то внешность претерпела значительные изменения. Андерсон-младший обзавелся изрядной лысиной, растолстел, у него появились лиловые мешки под глазами и привычка шумно отдуваться, как будто он нес груз. Майкла время почти не тронуло, хотя он и не был племянником миллионера и одним из директоров громадной фирмы, как Грег…
— Хо-хо, дружище! — шумел Андерсон, ведя гостя на ют, где под полосатым тентом располагались воздушно-прозрачные кресла и столик. — Это просто счастье, что я тебя сразу увидел! Я знал, что твое хозяйство где-то в этих краях, но чтобы вот так, в первые же минуты… Ну, это просто подарок судьбы!
— Ты искал меня?
— Я бы тебя обязательно нашел — через миниципальный компьютер!
— Да, действительно, как в сказке… — Майкл спохватился, глянул в голубые близорукие глазенки старого приятеля. — Слушай, а как ты меня углядел на таком расстоянии? Неужели вылечился, зрение исправил? У меня вроде глаза дай бог каждому, и то тебя не узнал с берега…
— Контактные линзы, брат! Толщина пять микронов, в жизни не разглядишь… — Андерсон вплотную приблизил свои зрачки к лицу Майкла. — Ставил сам Итагава, содрал чертову кучу денег, но я доволен!..
— Ничего, ты не обеднеешь…
Проходя по яхте, Донован отметил про себя, что судно приспособлено не только для развлекательных каботажных плаваний, но и для настоящих океанских походов. Высокий фальшборт, внушительные комингсы люков — все это должно было защитить от штормовых волн. Да и рубка, за стеклом которой виднелся одинокий бородач-навигатор, была слишком прочной для прогулочного судна, обтекаемой, точно кабина самолета…
Они сели за столик. Грег хлопнул в ладоши, и негр-стюард принес на подносе дюжину запотевших банок пива, тарелку вареных креветок и поджаренный хлеб.
— Далеко плаваешь? — осведомился Майкл, открыв первую банку и подняв ее в знак приветствия.
— Всяко бывает… Во всяком случае, предпочитаю эту лохань любому другому виду транспорта. Вот недавно посетил отделение корпорации на Гавайях, оттуда сходил в Сидней… Теперь здесь.
Донован с удовольствием отхлебнул свежего, в меру горьковатого пива, взялся за креветочную «шейку».
— Значит, с инспекцией, Грег? Проверяешь нас, грешных?
— Есть такое дело… Но больше для своего удовольствия. У меня, брат, не судно — волшебный сон… Эй!
Андерсон махнул рукой навигатору, все время смотревшему на них, и покрутил в воздухе пальцами.
— Маленький круг по заливу…
В ту же секунду яхту будто оттолкнули от пирса, мягко и сильно; послышались негромкие щелчки магнитных фалов и шкотов. Кливер забрал ветерок, берег стал быстро удаляться.
— А теперь поворот… Смотри внимательно!
«Сказка» резко наклонилась на правый борт, описывая крутую дугу, — но палуба, а значит, и их стол остались горизонтальными. Это поражало: мачта, сильно наклонившаяся в своем гнезде, скособоченная рубка — и ровный, как городская площадь, палубный настил…
— Система гироскопов! — продолжал хвастаться Грег. — Действует и при бортовой качке, и при килевой… Кругом шторм, а я себе попиваю пиво, как на веранде моей виллы!..
Майкл счел нужным восхититься яхтой — но она и вправду могла поразить воображение…
Очевидно, после выпитого Грег сделался не в меру говорлив. Собственно, он и прежде был болтуном — шумным, хвастливым малым. Но теперь Андерсон побил все свои прежние рекорды. Яхта, повинуясь поворотам своих автоматических парусов, описывала сложные спирали и восьмерки по заливу, а ее владелец все трещал, торопясь, захлебываясь, будто хотел этим потоком слов заглушить неуверенность… может быть, страх. Да, безусловно — блеклые глазенки казались все более потрясенными.
— Давай к берегу, Грег, — предложил Майкл. Ему почему-то становилось все тревожнее рядом с этим истерически многословным толстяком. — А то без меня рабочие такого напартачат… Я ведь не ты, у меня денег на другое судно не хватит!
— Погоди, дружище, сто лет как не сиживали… Ну-ка, попробуй вот этого! — И Грег подвигал все новые банки. — Новозеландское, но вкуснее нашего, ей-богу… А вот немецкое, «Шварце-бир»… Германия — родина пива… Нет, дружба — великое дело, брат! Только человек умеет дружить. Звери либо враждуют друг с другом, либо пристраиваются к тем, кто посильнее, чтобы подбирать объедки.
— Разве у людей так не бывает? Давай, давай, Грег, командуй своему парню, пусть поворачивает обратно!..
Но Андерсона нельзя было остановить:
— Человек, да… А что такое, собственно, человек? Есть много определений. «Человек — это животное, наделенное разумом…» Разъяснили, называется… Что такое животное? Что такое разум? Или вот еще: «Человек — единственное существо, способное познать бога». Тоже очень конкретно… Если бог есть — откуда мы знаем, что птицы или рыбы неспособны его ощущать? «Всякое творение да славит господа…»
«Совсем одурел», — подумал Майкл и оглянулся в сторону борта. «Сказка», продолжавшая кружить по синей бухте, проходила совсем близко от рейда, где застыло скопище контейнеровозов и барж. Рукой подать до греческого катамарана «Флоракис»… В конце концов можно просто прыгнуть в море. Он чувствует себя в воде, как рыба. Должно быть, Грег, проспавшись, сам явится просить прощения…
— …Счастье! Вот в чем отличие человека от зверя! В том, что человек не бездумно блаженствует, а умеет осознавать себя счастливым и добиваться этого состояния. И у каждого из нас счастье свое, а у животных оно одинаковое — в сытости… Математик Эйлер говорил:
«Истинное счастье в покое и довольстве самим собой».
Но великий Паскаль утверждал:
«Мы думаем, что ищем покоя, а на самом деле ищем только волнений…»
У Майкла внезапно закружилась голова. Тошнота подступила к горлу. Он попытался встать, но мешком рухнул обратно в кресло. Сознание было чистым, тело отказывалось повиноваться.
«Ловушка! То, о чем предупреждали русские!»
