Наконец Акопян решился. Не выпуская из рук леер, он стал осторожно спускаться по туннелю.
Через несколько десятков метров он достиг небольшого зала почти кубической формы. Акопян оглядел его и принялся тщательно, участок за участком осматривать стены: должна же быть какая-нибудь дверь, люк, наконец, какой-нибудь!
Перебирая руками леер, он поднялся к потолку и стал исследовать стыки со стенами.
Визуальный осмотр ничего не принес. Между потолком и стенами, в углах стен не было ни малейшей щели. Пол так и остался необследованным: чтобы осмотреть его, необходимо было выкачать полуметровый слой пыли. Не дали результатов и попытки высверлить отверстия в потолке и стенах. Луч лазера оказался бессильным. Не удалось взять даже несколько крошек породы для проб.
Акопян долго переговаривался с товарищами на корабле, вместе решали, что делать дальше. Открытие рукотворного туннеля и кубического зала было настолько ошеломляющим, что после совета с Землей командир «Вихря» вынес решение дальнейшую разведку прекратить. Для подробного исследования этой пещеры необходима была специальная экспедиция.
…Все оставшееся до старта время Акопян передавал на «Вихрь» телевизионную информацию о Фобосе.
Сурен думал, что его видят и слушают только друзья на корабле, но с первых же минут экспедиции Земля решила иначе. Прямой репортаж с места событий, увлекательная атмосфера новых открытий на неизвестной планете — разве можно все это впоследствии заменить километрами магнитной записи! При прямом репортаже одинаково интересны и факты и эмоции непосредственных участников событий. В то время когда космонавт делал первые шаги по Фобосу, на Земле обсуждались, казалось бы, самые незначительные детали и подробности его находок, открытий, впечатлений. В умах ученых уже рождались новые смелые планы будущих космических экспедиций.
Возвращение с Фобоса прошло благополучно.
Прекрасно понимая, какие эмоциональные нагрузки перенес за последние сутки Акопян, командир «Вихря» решил не рисковать. «Аннушку» подвели к межпланетному кораблю и состыковали с ним автоматы.
Акопян ввалился в рабочий отсек уже без скафандра.
— Слушайте! — закричал он с порога. — Это же прекрасно, что не мы первые высадились на Фобос! Кто бы ни были эти пришельцы из вселенной, мы и они братья по разуму. Какие бы расстояния и время нас ни разделяли, мы встретимся со своими братьями — завтра или через тысячу лет, но мы встретимся!
ГЛАВА 12
ЗДРАВСТВУЙ, МАРС!
Мысль о том, что небесные тела заселены существами, подобными людям, и что вообще органическая жизнь существует не только на Земле, не нова.
Однако на все то, что до сих пор было написано об этом предмете начиная от Цицерона и Люциана, следует смотреть исключительно как на более или менее остроумные мечтания…
Когда же в наше время Скиапарелли открыл на Марсе целую систему загадочных каналов, происхождение которых благодаря их геометрически правильному расположению с трудом может быть объяснено действием одних сил природы, авторы популярных астрономических сочинений, с Фламмарионом во главе, без дальнейших размышлений признали эти каналы за несомненные гигантские сооружения жителей Марса, вследствие чего многие лица в надежде вступить в переговоры с людьми, живущими на этой планете, дошли до лихорадочного напряжения и назначили в виде премии большие суммы тому, кто непосредственными наблюдениями несомненным образом доказал бы существование подобных нам людей на каком-нибудь небесном теле.
Но вместо того, чтобы создавать различные бесплодные гипотезы, из коих ни одна не может иметь за собой достаточных оснований, лучше всего откровенно сознаться, что в ближайшем будущем мы не можем надеяться вывести сколько-нибудь близкие к истине заключения.
— Садимся! — успел только крикнуть Лось и выключил двигатель. Сильным толчком его кинуло на стену, перевернуло. Аппарат грузно сел и повалился набок.
…Колени тряслись, руки дрожали, сердце замирало. Молча, торопливо Лось и Гусев приводили в порядок внутренность аппарата. Сквозь отверстие одного из глазков высунули наружу полуживую мышь, привезенную с Земли. Мышь понемногу ожила, подняла нос, стала шевелить усами, умылась. Воздух был годен для жизни. Тогда отвинтили входной люк. Лось облизнул губы, сказал еще глуховатым голосом:
— Ну, Алексей Иванович, с благополучным прибытием. Вылезаем.
Скинули валенки и полушубки. Гусев прицепил маузер к поясу (на всякий случай), усмехнулся и распахнул люк.
Двести двадцать седьмые сутки полета
Буря на Марсе стихает. Спиралей смерчей уже не видно. В просветах очень плотных, коричневых, почти черных облаков нет-нет да и промелькнет какой-нибудь зубчатый хребет или кратер. По прогнозу, на Марс можно садиться завтра к вечеру.
Сурен Акопян в центре внимания. Снова и снова в главном отсеке «Вихря» прокручивают видеозапись путешествия бортинженера по Фобосу.
— Я думаю, — комментирует Акопян, — туннель — вход на базу каких-то разумных существ.
— А может быть, действительно Фобос искусственный спутник?
— Нет!
— Но почему? — Марине так хочется продлить сказку.
— Я бурил на глубину шестнадцати метров. Пробы грунта показывают — порода явно естественного происхождения. А вот туннель — искусственное, рукотворное сооружение.
— А может, у них не руки, а… эти самые… ложноножки, щупальца.
Акопян морщится, словно от боли. Неожиданно он вскакивает, принимает оперно-красивую позу и, презрительно выпятив нижнюю губу, поет басом.
— Вот череп на гусиной шее! — гудит он из «Сна Татьяны». — Вот рак верхом на пауке!
Марина растерянно замирает, широко раскрыв глаза. Наконец она справляется с собой, выхватывает откуда-то лопасть пробоотборника, служившую на экваторе мечом Марсу — Меркулову, и, гордо вскинув подбородок, отвечает сопрано:
— Поберегись, Сурен! Кинжалом я владею! Я близ Кавказа рождена!
— А ну, рыцари! — прекращает оперную дуэль Виктор Сергеевич. — В ножны картонные мечи!
Марина деланно-покорно приседает в глубоком книксене. Акопян хохочет, падает в кресло.
— А что, если и на Марсе есть такие же туннели? И они соединены между собой? Может быть, мы встретимся на Марсе со следами неизвестной цивилизации?
— Опять фантастика! — не может не иронизировать Василий Карпенко. — Псевдоподы, четырехмерное пространство, мыслящие океаны… А где, скажите-ка, порода, выбранная при строительстве этих подземных сооружений? Куда она девалась?
— А может, они ее с собой забрали, — упорствует Калантаров. — Использовали породу как топливо для кораблей. С таким же успехом можно предположить, что они употребляли ее в пищу.
— Вот что я думаю, — сказал Акопян. — Как только мне стало ясно, что туннель искусственный, я тут же начал искать следы копающих или бурящих инструментов. Порода ведь очень твердая, и хоть какие- нибудь царапины обязательно должны были остаться. Но их не было. Так вот, — голос бортинженера стал
