ивы и в лучах месяца пересыпала свои неземные сокровища, которые искрились и дробились в её прозрачных ручках. Русалочка от удовольствия громко хохотала и раскачивала гибкую иву.
— Здравствуй, Морянка! я пришёл к тебе за сапожками-мокрушками, что в огне не горят, в воде не тонут, — сказал крошка-карлик.
— Ха-ха-ха! — заливалась русалочка: знаю, знаю: вы хотите путешествовать, мне это рыбки рассказали. Изволь, лови! — и она бросила с дерева мешок с крошечными сапожками.
Заячья Губа взвалил мешок на плечи и пошёл прямо к себе, под папоротник.
Рассказ Второй
Как эльфы отправились на санках-самокатках и как они в снег попали
В хлопотах, незаметно прошло лето; с первым снегом по лесу застучали топоры и молоты. Малютки срывали куски коры с берёз, расправляли их, вставляли палочки — и выходили расчудесные санки- самокатки. Мастера остались довольны своей работой и горели нетерпением скорее пуститься в дорогу.
— У-у-у! — пищали совята на дереве: — лесные человечки куда-то собираются. У-yх! Больше не будут играть с нами в зимние вечера. У-y! Надо об этом рассказать маменьке, у-у!
Когда совята проснулись на следующее утро, то уж не увидели больше эльфов, — они в ту же ночь укатили по гладкой снежной дороге. Весело летят санки-самокатки, подгоняемые резвой ватагой; малютки от души смеются; от быстрой езды дух захватывает, горят глазки; один старается перекричать другого, но громче всех кричит Мурзилка:
— Я ли не я — поглядите на меня; сам я пригож, и костюм мой хорош.
Вдруг раздался раздирающий душу крик. Сидевшие в передних санях с трепетом оглянулись, и — о ужас! — задние сани налетели на дерево и раскололись пополам, все в них сидевшие зарылись в рыхлый снег.
Живо принялись товарищи вытаскивать несчастных. Все уж были налицо, одного Мурзилки нельзя было найти. Сотни крошечных рук с беспокойством продолжали раскидывать сугроб. Прошло немало времени, пока показалась пара торчащих ножек; эльфы дружно ухватились за них и вместе с ними вытащили на свет их обладателя.
Печальный вид имел Мурзилка, когда его вытащили из снега. Личико покраснело и сморщилось, как печёное яблочко, ручки тряслись, фалдочки пальто прилипли к тонкому телу, стёклышко из глаза выпало, шляпа сломалась. Мурзилка выглядел таким жалким и смешным, что братья, несмотря на жалость, громко засмеялись.
— Чего вы смеётесь? гордо спросил Мурзилка. — Не смеяться, а удивляться следует моей храбрости…
— Храбрости? Какой храбрости? — почти в один голос спросили эльфы.
— Как, какой храбрости? Разве вы не видели? — сердито спросил Мурзилка. — Как только наши сани налетели на дерево, я первый, предвидя опасность, выскочил из саней прямо в снег.
— Ты не ври, пожалуйста, — заметил неожиданно тонким голоском один из эльфов. — Я рядом с тобою сидел, и как меня, так и тебя, просто выбросило из саней; ты, Мурзилка, вовсе не по своей воле прыгнул.
Сколотив наскоро сани, эльфы помчались дальше.
Вот окончились леса, и потянулись нескончаемые, безграничные тундры; часто попадались им навстречу волки, белые медведи, чернобурые лисицы, самоеды в узеньких саночках, везомые собаками, табуны оленей, отыскивающие под снегом мох; но чем дальше они углублялись, тем тундра становилась пустыннее, даль туманнее. До чуткого уха эльфов доносился уже грохот и стук сталкивающихся между собою ледяных глыб.
Мурзилка утешился и по-прежнему кричал громче всех, не переставая хвалить сам себя.
Рассказ Третий
Как эльфы очутились в царстве снега и как они проводили там время
Вот окончились и тундры: малютки въехали в царство снега, мороза, ночи, льда. Их встретили маленькие девочки-снежинки, одетые звёздочками и четырёхугольничками. Девочки-снежинки приветливо приняли путешественников и указали им путь дальше.
Кругом белел снег, крошки даже не знали, на берегу ли или на океане они; ночь тёмная, непроглядная окружила их со всех сторон, крупные звёзды высыпали на небе.
Малютки-эльфы не знали, что делать, даже Мурзилка притих. Но что за чудо! Небо покрылось разноцветными кругами; все они шли от одной короны, круги с каждой минутой светлели, и вдруг всё небо запылало снопами радужного света, бросая на землю миллионы брызг. Малютки от восторга закричали, снег, лёд — всё заискрилось, сделалось светло, как днём, и они увидели горящие, как брильянты, горы, материки, дворцы, гроты.
— Что это такое? — спрашивали они друг у друга.
— Братцы! — воскликнул Мурзилка: — глядите, к нам приближаются какие-то существа.
Крошки посмотрели по направлению, куда указал Мурзилка, и молча стали ждать.
Какова была их радость, когда они в приближающихся разглядели таких же, как они сами эльфов.
Малютки бросились друг другу навстречу. Мурзилка первый заметил странный наряд пришельцев. Их было пятеро: эскимос, матрос в синей блузе и синей шляпе с якорем, турок, китаец с длинною косою и доктор в высокой шляпе, во фраке.
— Как вы сюда попали? — спросили в один голос эльфы прибывших.
— Ах, уж не спрашивайте! — завопил китаец, которого Мурзилка дёргал за тоненькую косичку. — Жили мы в вечно зелёном саду, в благодатной стране, не ведая горя, как вдруг этому бездельнику (и он указал на эскимоса) вздумалось путешествовать, он и нас уговорил… Долго рассказывать, как мы странствовали, пока не попали сюда. Сами видите, как здесь хорошо: холодные ветры, не переставая, дуют всю зиму, снег чуть не погребает нас под собою, ни одного существа за исключением белых медведей. Хороша страна!
— А люди? — перебил его матросик.
— Что люди! — завопил эскимос: — они сами, несчастные, хуже нас: не рассчитали они время, когда уплыть на своём корабле; выходят в одно утро на палубу, а океан кругом как зеркало гладкое. Погоревали бедняки, да и перебрались на берег. Устроили себе изо льда клетушки, крепко утоптали их снегом, кое-что перетащили из корабля и вот маются так третий уже месяц. Пища у них на исходе, от холода и голода они еле держатся на ногах. Живут они под постоянным страхом перед белым медведем, который часто наведывается к ним. Кто знает, дотянут ли они до весны!
Эльфы кулачками вытирали слёзы, слушая эскимоса.
— Мы им поможем, непременно поможем! — запищали они. — Ведите нас к этим несчастным… — И вся толпа пошла за рассказчиком.
Вскоре они дошли до четырёх убогих землянок; эльфы воткнули себе в петличку по цветку папоротника и сделались невидимками, несмотря на то, что их было много, они заняли так мало места, что даже без цветка-невидимки их бы не приметили.
Внутренность снежной норы поразила эльфов: она была почти пуста. Посередине топился китовый жир, распространяя вокруг себя неприятный запах, — человек пять сидели вокруг этого странного огня и грели свои окоченевшие члены; они были закутаны в оленьи шкуры, но холод проникал и через мех.
Бедные китоловы, застигнутые врасплох ранней северной зимой, вынуждены были остаться в суровой стране на многие месяцы. Голод со своими страшными последствиями ожидал их, но к счастью, сюда же пришли добрые эльфы.
