труднее его обнаружить в организме. Хотя вряд ли кому придет в голову идея что-то искать…
— Предположим, что наш подопечный ничем таким не страдает. Как с ним бороться тогда?… — спросил Илья, скорее, чтобы поддержать разговор, а вовсе не из-за того, что это было ему слишком интересно.
— Начнем с того, что совсем ничем страдать он не может.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЗЛО ДОЛЖНО БЫТЬ НАКАЗАНО
«К вам средь моря иль средь суши
Проложу себе дорогу
И заране ваши души
Обрекаю Чернобогу!»
(А.К.Толстой, «Боривой»)
«Помолчим чуть-чуть и плечом к плечу
Сядем тихо мы слушать дивные
Песни снов твоих, песни снов Земли,
Песни старые — люди новые.»
Год 1169. По всей Империи шла война.
Император уже не в первый раз присваивал себе доходы вакантных епископских мест, ему противостояли папские легаты. Фридрих высылал их за пределы страны — приезжали новые посланники. Так могло бы продолжаться до бесконечности, если бы не позорное для священнослужителей поведение легатов папы Александра III. Позоря высокий сан патрона откровенным распутством, они были изгнаны из многих областей и городов, усилившихся в последнее время.
Чтобы не допустить вмешательства Рима в дела Германии Барбаросса предоставил своим вассалам право инвеституры. Особенно преуспели герцоги Саксонии и Тюрингии, утвердив собственную власть в Ольденбурге, Лозанне, Мекленбурге и прочих княжествах. Папа негодовал, он больше не мог назначать в Империи высших представителей духовенства.
На фоне этой борьбы и все более ощутимой централизации власти Империя была полна скитающимися от безделья разорившимися рыцарями и удельными князьками. Они примыкали то к партии императора, то к партии Александра. Но все чаще поддержку у мелких дворян получали ярые противники всякого объединения — крупные феодалы, каковым был и Генрих Лев, метивший на императорский трон.
Крестоносцев больше не тянуло на восток.
Их манил север — богатые земли бодричей и лютичей. Еще тридцать лет назад Латеранский собор возложил свои надежды по части истребления язычников на светскую власть, стыдливо уверяя всех в собственной терпимости и не кровожадности. С этого же времени запылали по Европе костры, в пламени которых корчились враги Господа, а значит — враги Церкви — еретики.
Ряды воинствующих Братьев, носителей Креста постоянно пополнялись, крестоносцы по-прежнему имели право не платить сюзерену, пока продолжался поход против северных варваров, ибо теперь служили лишь Христову Братству — Великому Ордену, а в его лице и своему Господу, Иисусу. Тамплиеры торжествовали.
Через сорок лет под пятой Христова воинства загорит, заполыхает Лангедок, сгинут в дыму и огне его последние трубадуры да менестрели.
Святобор по роду своей тайной деятельности не раз сталкивался с рыцарями: германцами и франками, англами и данами. Иные были знатными, другие бедными, опытными или вчерашними оруженосцами. Одни вызывали уважение, иные — презрение, однако никто из этих, да и прочих врагов, за исключением разве епископов Абсалона и Свена, не сумел разбудить в нем ослепляющей ненависти. Среди врагов в равной степени попадались благородные и подлые, фанатики веры и наоборот, те, кто лишь прикидывался святошей, выгадывая жребий.
Ненависть — непозволительная роскошь, и последний волхв Арконы знал это, в том числе и по собственному опыту.
Первую рану он принял в шестнадцать лет, освобождая княжича да словенских пленников у северных пиратов. Глупая случилась рана. Тогда он опрометчиво нарвался на старого просоленного всеми морями викинга выручила реакция, да наставник помог.
Рана вторая — тоже следствие глупости.
Враг есть враг, и щадить его нельзя, ни ради детей, ни ради женщины.
Святобор пощадил, удержав руку в смертельном замахе. Коварный кинжал упавшего противника, сломавшись о кольца брони, угодил ругу в бок.
Третьей глупости не было.
— Эй, путник? Далеко ли до Альденбурга? — окликнул Святобора Том, когда он поровнялся со всадниками.
— Если поторопимся, то успеем до закрытия городских ворот.
— По твоему выговору можно понять, что ты не здешний.
— Да и вы, судя по вопросу, издалека.
— Это верно. Мой господин, неустрашимый сэр Роджер…
Роджер отвесил Тому подзатыльник:
— Сир Роже, дурень, и никак иначе! Сколько раз тебя учить, неотесанный сакс?
Слуга умолк.
— Приветствую тебя, сэр рыцарь! Хоть я и не из этих мест, но охотно проведу вас к самому городу. Идти у стремени столь храброго воина — для меня несомненная честь.
— Ты никак свей? Или дан? — соблаговолил спросить Роджер (или Роже, это уж кому как нравится).
— Ваша правда, моя родина лежит на Севере за морем. Я много скитался по свету, а ныне держу путь ко двору славного короля данов.
— Кого только не встретишь нынче на дорогах?!
Не успел он это промолвить, как впереди на холме показалась группа из шести всадников. Вероятно, то был один из бесчисленных мелких отрядов наемников и искателей приключений, орлиным зрением Святобор увидел этоникто из незнакомцев не носил никаких отличающих его знаков. Он знал также, что если каждый воин вооружен, то далеко не всякий из них имеет право на титул «рыцарь».
Ибо мало иметь коня, доспех, мастерство и удаль, необходимо пройти обряд посвящения, к которому допускают наиболее достойных и сильных духом.
Всадники слегка помедлили, но затем с воинственными криками, гиканьем и улюлюканьем, ринулись вниз по склону, да так быстро и стремительно, что в их намерениях усомнился разве круглый дурак.
— Гм, если мой господин соизволит выслушать верного слугу… — начал было Том.
— Соизволит, соизволит… Не тяни.
— Говорят, и сам Карл Великий иногда отступал.
Святобор усмехнулся, его правая рука змеей скользнула в перчатку, на левой у руга был нарукавник.
— Показать спину какой-то черни!? Ну, нет! Копье, бездельник! И шлем!
— Ради Пресвятой Девы Марии, сир!.. К тому же, они недостойны даже коснуться вашего копья.
— Сейчас я удостою их этой чести! Ты, что же, дурья твоя голова, хочешь, чтобы нас зарезали, точно овец? — рявкнул Роджер, пришпорив скакуна.
Святобор невозмутимо наблюдал весь этот диалог.
